Японская война 1904. Книга 4 - Антон Дмитриевич Емельянов

Мелехов несколько раз тяжело вздохнул. Некоторые слухи порой появлялись словно из воздуха, и чем безумнее они были, тем больше люди были готовы в них верить. И это ужасно раздражало.

— Вы помогали саперам прорвать японскую оборону? — хриплым от злости голосом переспросил Мелехов. — А мне вот показалось, что это именно генерал Макаров уничтожил их укрепления на Ляодуне! И мы же пойдем в первых рядах пробивать всем остальным путь, когда придет время брать Цзиньчжоу!

— Я не спорю, что генерал много сделал и еще сделает, — инженер сглотнул, — но разве это дает ему право использовать армию ради своей выгоды? Продавать свои каски, свои гранаты… Теперь вот вы хотите наладить выпуск своих машин, и тоже ведь не бесплатно их будете раздавать?

Со стороны других инженеров раздалось одобрительное гудение, и Гадолин продолжил уже увереннее.

— А если подумать и разобрать победы генерала, то и там будут вопросы. К нам вот недавно занесли американскую газету «Нью-Йорк Мэгэзин», так там поднимаются очень важные темы. Например, сражение при Ляояне: генерал дает разбить 5-й Сибирский и только потом по их телам идет вперед. Причем не сам идет, а гонит перед собой собранные по всему полю боя отряды. Вот вы, «макаровцы», очень любите хвастаться низкими потерями, а вы думали, откуда они берутся? Ответ прост. Мясные штурмы! Сначала Макаров гонит вперед чужие части и только потом свои! Я мог бы сказать, что это выдумки, но своими глазами видел ваш якобы знаменитый штурм Ляодуна. Почти месяц 1-й Сибирский размягчал оборону японцев, а потом в самый последний момент пришел Макаров — и вот он, спаситель, при том, что все было сделано без него! Еще и половину японцев упустил! Если бы барон Штакельберг прорвал оборону, как и планировал, то окружил бы всю 4-ю армию, а так не меньше половины успело сбежать и теперь продолжит штурмовать Порт-Артур, пока мы будем убиваться о новую линию укреплений.

Гадолин, выдав такую длинную речь, набычился и опустил голову, ожидая споров и оправданий. Вместо этого полковник Мелехов, по слухам, будущий генерал, снял с правой руки белую перчатку, а потом голой ладонью врезал молодому инженеру так, что тот чуть не рухнул на колени.

— Обойдусь без красивых слов, — во взгляде Мелехова читался приговор. — Вы же дворянин, и вы оскорбили не меня, вы поверили врагу и оскорбили всю русскую армию. И я как русский офицер требую удовлетворения.

* * *

Княжна Гагарина только-только развернула госпиталь у Ляодуна, и пришлось перебираться дальше к Цзиньчжоу. И снова бессонные ночи, бесконечные часы за бумагами и споры-споры-споры. И почему все всегда хотят все сделать по-своему, а не так, как надо? Сегодня княжна на день вернулась в старый госпиталь, где оставалось всего одно отделение для тяжелых, что попали к ней случайно и кого еще было рано перевозить дальше. Нужно было решить, сколько еще придется тратить на них место, врачей и возить припасы…

Княжна подумала, что, возможно, ее мысли звучат и жестко, но… Два доктора и четыре медсестры на двадцать восемь раненых — это же сколько времени они ничего не делают! Причем не из лени, а только из-за того, что тут просто нет нагрузки. А вот перевезет она их на передовую, и вся эта команда сможет помочь уже целой сотне раненых. График, конечно, получится не самый легкий, зато каждый — каждый! — пострадавший солдат, что рискует жизнью за Россию, получит все необходимое ему лечение в самые короткие сроки.

Увы, перевозить местных раненых было нельзя — еще минимум неделю придется держать это отделение. Татьяна вытащила записную книжку, чтобы внести изменения в план поставок. Внутри помещения было недостаточно светло, и она вышла на улицу. Мимо как раз гремел колесами один из транспортных эшелонов: судя по стоящим на отдельных платформах броневикам Макарова, это был скорый до Инкоу. Вот только почему он тогда тормозит?

Почувствовав неладное, Татьяна крикнула казаков из приданного госпиталю отделения и побежала в сторону вокзала.

— Что тут? — немного опоздав, она оказалась на месте, когда суета рядом с поездом закончилась неожиданным грохотом.

Выстрел! Враги? Но почему тогда собравшаяся толпа так спокойна?

— Что тут происходит⁈ — рявкнула Татьяна и, расталкивая солдат и рабочих, принялась пробиваться к самому поезду.

— Княжна… — растерянный знакомый голос.

Девушка повернулась — на нее смотрел смущенный полковник Мелехов. Сначала на нее, а потом на лежащего на земле молодого человека в инженерном мундире. К счастью, над ним уже склонился железнодорожный фельдшер, обрабатывая рану.

— Нам надо поговорить, — Татьяна мгновенно поняла, что произошло, и попросила Мелехова отвести ее в сторону.

Раненый… Девушка за эти месяцы видела достаточно ран, чтобы понять — ничего серьезного. Выздоровеет, причем довольно быстро.

— Специально стреляли в плечо? — спросила она через минуту, когда рядом уже не было никого из посторонних.

— Он дурак, но это не повод убивать, — Мелехов почесал затылок. — У него, представляете, даже рука дрожала, когда пистолет взял. Но не отступился. Как такого убивать?

— Почему в левое плечо стреляли? Если бы он собрался, то смог бы и ответить.

— Я таких людей видел. Они могут быть бесконечно храбрыми, но к боли нужно привыкнуть. Он так еще не умел… А с рабочей правой рукой его же почти сразу можно будет снова приставить к работе? — Мелехов посмотрел на княжну с надеждой. — А то генералу уж очень нужны доработанные чертежи наших броневиков, чтобы отправить их в столицу. А тех, кто сможет сделать это достаточно грамотно, увы, в Маньчжурии не так много.

— Вернется в строй ваш инженер, — махнула рукой Татьяна. — Только вы уверены, что он захочет и дальше с вами работать?

— А почему нет? — Мелехов пожал плечами. — Это как в драке. Если за дело получил по морде, то это вовсе не повод обиженно убегать. Скорее выпить вместе.

— Глупые военные традиции.

— Работающие военные традиции.

— И все же! Вы знаете, Павел Анастасович, что возле Цзиньчжоу в последние сутки тоже случилось уже три дуэли? И все с офицерами 2-го Сибирского.

— Тоже ту газету цитировали? — сразу все понял Мелехов. — И кто только догадался привезти эту писульку в действующую армию. Надеюсь, Ванновский их найдет и вздернет… кхм, накажет.

— Кто бы ни привез, надо быть