Японская война 1905. Книга 8 - Антон Дмитриевич Емельянов

смысле подкрепления? Разве у него не было с собой почти сто тысяч⁈ Против пяти тысяч русских!

— Прошу прощения, но они нагнали в окопы почти двести тысяч луизианцев. Те поверили вранью русской пропаганды, и половина готова копать окопы даже под падающими снарядами, а другая — умирать в них. Именно поэтому штурм города так затянулся.

— Что ж, если пара дивизий поможет побыстрее завершить этот кошмар… Можно их и послать.

— От Першинга будет перекинуть непросто, так что лучше из наших резервов, что прикрывают север страны.

— Вы забыли про войска Британии в Канаде и их флот, якобы случайно вставший на зимовку в Ньюфаундленде?

— Англия не нападет.

— Пока у нас есть войска про запас — нет. А вот полагаться на их честное слово я бы не стал!

Рузвельт увидел в зеркале, что покраснел, но ему было плевать. Тафт тоже начал распаляться, и уже через пять минут они чуть ли не кричали друг на друга.

— Это была ваша ошибка! — тыкал пальцем военный министр. — Вы настояли на атаке именно на Орлеан, хотя штаб предлагал, что проще будет пойти сначала на Сан-Антонио, отрезать Луизиану…

— Мне-то не надо врать! Предлагали вы… Мямлили! Положили на стол десять вариантов и глаза отводили — мол, все хороши. Сейчас-то задним умом понятно, что эта социальная революция Макарова была лишь яркой приманкой. Но даже так — нельзя было такое прощать! Напади мы на Техас, когда еще стояла Луизиана, и остальные южные штаты нас бы не поняли.

— И опять из-за политики армия льет кровь!

— Это ваша обязанность! Как и побеждать! А где победы?

— Всего шесть дивизий, и мы сомнем Орлеан. Еще хотя бы две, и мы доведем дело до победы до конца месяца.

— Уже шесть?

— Хватит двух!

— Черт с вами, берите! — Рузвельт не выдержал и махнул рукой. В конце концов, с луизианской язвой на самом деле не стоило затягивать. — Но что там с Першингом? Ваше мнение, когда он будет готов действовать?

— Мы создаем плацдармы, подтягиваем силы, ищем места, где русские не смогли нормально закрепиться…

— И пока не находите.

— Не находим, но общая протяженность всех фронтов в Калифорнии уже перевалила за тысячу километров. Рано или поздно, но им просто не хватит сил на все направления. Наши агенты доносят, что мирная жизнь в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе уже замерла — всё и все работают только на армию. Долго так не продержаться. А уж когда подойдет Макартур, открывая третий фронт… Это станет последним гвоздем в крышку их гроба.

Настроение Рузвельта начало улучшаться, когда к нему заглянул еще один гость. И в отличие от Тафта Джон Уилки выглядел крайне встревоженным.

— Может быть, вы лучше зайдете позже? — Тафт смерил нового гостя недовольным взглядом. Он никогда не жаловал главу секретной службы и любил повторять, что те были созданы для борьбы с фальшивомонетчиками, вот ими и должны заниматься.

— Что случилось? — Рузвельт не собирался идти на поводу у военного министра. Не после того, как только что уже уступил ему.

— Новый Орлеан… Прорыв…

— Наконец-то! — Рузвельт не выдержал и врезал кулаком по столу. — Не получилось на наше Рождество, но вышло еще символичнее — мы разбили русских по их календарю!

— Не мы прорвали оборону, — голос Уилки дрогнул. — Они! Русские каким-то образом смогли собрать в тылу несколько полноценных дивизий и сегодня бросили их в бой. Броневики полковника Буденного были подбиты почти все, но пробили им дорогу. И сейчас вся эта армада заходит нам в тыл, разрушая дороги и вырезая тыловые гарнизоны. Генерал Макартур начал отступление, чтобы сохранить ядро приданных ему сил, но… Связь пропала, и сейчас мы не знаем, что там происходит.

Рузвельт на мгновение замер, а потом с тихим смешком подошел к приемнику. Первая частота на нем выставлена на американское радио, а вторая — на русское. Если не знают они, то всегда есть другая сторона.

— Наступление продолжается, — вещал бодрый голос Гумилева. — 22-й и 23-й полки закончили обход вражеских позиций возле Спрингфилда. Доблестные части полковника Людендорфа на другом фланге обошли врага по Миссисипи, зашли в Томпсон-крик и перерезали основную железную дорогу, по которой снабжались американские части. Честь и слава передовым отрядам, что сдерживали врага все это время. Честь и слава тем, кто дал тылу время собрать и подготовить резервы не только для защиты, но и для атаки.

Дальше Гумилев начал перечислять имена и подвиги конкретных солдат и офицеров, но это было уже совсем не интересно. Главное, русские на самом деле смогли. Превратили нищую голытьбу Луизианы в армию и отразили атаку.

— Это ничего не значит, — Тафт сглотнул. — Даже так… Макартур отведет силы и не даст Макарову продвинуться. У нас больше пушек, у нас есть Атлантический флот, у нас резервы восточного побережья… В конце концов, уже скоро Першинг разобьет остальные его силы в Калифорнии. Им никак-никак не справиться! На самый крайний случай мы всегда можем попросить о помощи Англию…

Отчаяние и глупость. Рузвельт смотрел на своего верного помощника и видел, как того затапливают эти чувства. Наверно, и вправду пришло время самых неприятных мер и решений. Полная мобилизация? Да. Союз с Англией? Хотя бы, чтобы они точно не напали сами… Тоже можно. И, конечно, как сказал Тафт, снова во всем виноват Макаров. Именно он — один человек, одна проблема.

— Уилки, — Рузвельт повернулся к главному разведчику. — Ваш человек ведь еще в Орлеане? Пусть выйдет на связь с Элис. Некоторые проблемы нужно решать — любой ценой!

* * *

В город въезжали подбитые броневики. Девяносто четыре штуки, что можно было восстановить, погрузили на ближайшую узкоколейку и отправили в тыл. Кажется, грустная картина, но рупоры на площади Лафайет транслировали новости, и люди знали, что мы побеждаем. Поэтому не было унынья, а наоборот, сидящего на броне переднего «Громобоя» Буденного и его офицеров уже на подъезде встречали аплодисментами, довольным свистом и быстро подхваченным от наших солдат «ура».

Я немного опаздывал и поэтому невольно пересекся с процессией буквально за сотню метров до вокзала.

— Ваше высокопревосходительство! — Буденный заметил меня, вытянулся по струнке и выдал самое формальное из возможных приветствий. Но момент того стоил. Даже то, что остановившийся состав перегородил дорогу и собьет расписание — пять минут, переживем!

— Докладывайте, полковник.

— Позиции врага прорваны, янки бегут, — тут он смешался и добавил уже нормальным тоном. — Слышал, что Людендорф прорвался к железной дороге. Как он?

— Окопался, перекрыл полностью все движение. Если продержится сутки, а он продержится, то новые дивизии замкнут окружение.

Улыбка