Шарлатан V - Квинтус Номен

Павел Анатольевич выслушал позвонившего ему Шарлатана очень внимательно, но, как и всегда, не понял, что и зачем ему, собственно, нужно:

— Учителя итальянского, да еще с тосканским произношением? И молодую женщину с чистым тосканским итальянским? Что значит «чем меньше, тем лучше»? А, понял… я тебе пошлю одну: она у нас в школе как раз итальянский преподает с прошлого года. Что? Нет, не секретная, она просто выросла в Риме, у нее родители в посольстве там работали и произношение у нее вроде идеальное. Я так понимаю, спрашивать зачем тебе все это, бесполезно… Сколько миллионов⁈ Мне кажется, ты все же ошибаешься, да и петь она… просто говорить? На сколько она тебе нужна будет… на месяц-два… ладно, я сам с ней поговорю. А это тебе зачем? Самый большой и страшный итальянский? В каком смысле? А, понятно, сделаю. Да, сделаю, и «Беретту» тоже. Все, жди, послезавтра получишь…

Положив трубку, он снова подумал, что парню все же помочь стоит: у него все затеи по меньшей мере «экономически оправданы», а если он снова придумал что-то, сравнимое с затеей «поиска дальних родственников», то тут даже «экономический эффект» подсчитать невозможно. Потому что «эффект» от сохранения мира в стране вообще подсчету не поддается. И он продолжил читать заключение уже своих специалистов по ситуации в Армении. Очень странной и потенциально очень опасной — но, как любил повторять этот молодой человек, praemonitus praemunitus, а от ТАКИХ его предупреждений отмахиваться вообще недопустимо…

Оказалось, что книжку «Воспоминания о школе» никто еще на русский не перевел, но меня это вообще не смутило. И молодая женщина, которую прислал товарищ Судоплатов, сначала мне перевела ее первую часть — после чего я «вспомнил», почему книга мне показалась такой скучной. Однако я уже «запустил процесс» — и чтобы он не заглох на полдороге, сам впрягся в совершенно несвойственную мне работу. То есть работу-то в основном выполняла вызванная из Горького группа киношников, а присланная девица (хотя и была уже слегка, но уже заметно беременной) со своей работой справилась на отлично: поставила произношение двух актерам из Горьковского драмтеатра так, что — по ее словам, сам я, конечно, определить этого не смог бы — даже в Риме их приняли бы за соотечественников. С мальчишкой, которого я присмотрел на роль, было хуже: ему «исправить акцент» так и не вышло, но ведь в наших школах мальчиков училось довольно много, так что эта добрая женщина сама уже нашла ему замену. А сама секретаршу так качественно сыграла (причем еще до начала основной съемки), что задала, по сути, стилистику всему фильму (хотя ее «экранное время» составило всего секунд тридцать). А основные съемки — после примерно полуторамесячной подготовки — уложились вообще в три дня.

Еще она — из-за того, что я в предложенном сценарии использовал одно, как она сказала, «специфическое слово» — дополнительно «поработана над произношением» актера, игравшего роль учителя. И сказала, что «так даже смешнее получается», хотя я эту деталь вообще не понял…

Да, уж кем-кем, а режиссером мне еще побывать не приходилось, но все когда-нибудь случается в первый раз. И случилось вроде неплохо: снятое сразу же на студии «Ералаш» включили в очередной журнал, а еще там изготовили несколько копий «без закадрового перевода», я целью, как я понял, «захвата иностранных рынков».

Ну, насчет кинорынков у меня были определенные сомнения, тем более рынков итальянских: в Италии кинематограф находился в глубокой… экономической ситуации. Во-первых у народа практически лишних денег не было чтобы фильмы смотреть, а во-вторых, в итальянском кинематографе царил (все еще царил) дух «неореализма» и большинство снимаемых там фильмов были слишком уж… трагическими. И почти ни один итальянский фильм (даже получивший какие-то высшие призы на международных кинофестивалях) в прокате не окупался, и я думал (еще «в той жизни» думал), что их съемки итальянские богатеи финансируют исключительно, чтобы народ фильмы эти смотрел и думал «а мы не очень-то плохо и живем, вот, в кино показывают, что многие живут гораздо хуже». Так что максимум, на что «мой» сюжет мог рассчитывать за рубежом, так это на показ в Советском культурном центре в Риме. А вот в СССР он, выпущенный в десяти тысячах копий, оказался подлинным блокбастером — и я тихо радовался, что в титрах мое имя нигде не упоминалось. Ни как «сценариста», ни как «композитора»: музыку-то я к сюжету «написал»: в свое время, будучи уже глубоко женатым человеком, выучил (на гитаре) песню «Одни» — и мы ее даже с женой на своих домашних посиделках пели иногда. Ну как пели: записали (со слуха) слова русскими буквами, записанное как смогли запомнили…

У Нины Горшениной (той самой «учительницы итальянского») истерика случилась, когда она услышала мое (уже нынешнее) исполнение, но все же она как-то поняла (скорее, большей частью «по смыслу»), что там в песне было. Однако в наш сюжет слова мы не включили, только музыку, и еще мальчишка из хора музыкальной школы пел «ла-ла-ла» — но музыка там только «антуражем» была, так что получилось «и так неплохо».

А получилось даже очень хорошо, и — что меня больше всего удивило — фильм полностью окупился в Италии, куда его (именно для показа в Советском культурном центре) и отослали: сразу три телевизионных компании Италии почти сразу после «итальянской премьеры» приобрели право на показ его по телевиденью. Причем, как я понял, торговцы у нас в Италии работали очень профессиональные: они продали права на «ограниченный показ» и итальянцы должны были платить довольно много каждый раз после выхода фильма в эфир. Собственно, именно это условие и принесло так много денег: тамошние телевизионщики рассчитывали на один, максимум два показа — но из-за возникшего ажиотажа (и по «многочисленным просьбам зрителей») все три канала полностью выбрали «квоту» на десять показов меньше чем за месяц.

Правда, студии валюты никто не дал, но в рублях по текущему курсу в Горький весь доход из Италии нам перевели… и Зинаида Михайловна извинилась передо мной за то, что раньше не согласилась расширение студии профинансировать. Причем не по телефону извинилась, а для этого лично в Перевоз приехала:

— Вовка, я была не права. Но это ты сам виноват!

— А я-то чем виноват?

— Да тем, что не ошибаешься никогда, вот чем! Ну, получили мы за твой космический фильм миллиард с лишним, но ведь не бывает так, чтобы человеку всегда одинаково везло, чтобы у человека