Адвокат вольного города 7 - Тимофей Кулабухов

непреклонен, за этим спором, а ругались они ожесточённым шёпотом, я и покинул нотариальную контору, держа в руках завещание.

Лишь только когда я вышел за угол, то прислонился к стене и вытер холодный пот со лба и щёк.

Игорь появился уже через минуту, такой же дружелюбный и несгибаемый, как всегда.

— Ну что, погуляем по Челябинску?

— В некотором роде.

Я не воспользовался извозчиком, а напряг Шило и перенёсся к ресторану Эрмитаж, привычно приобняв Игоря.

И сделал это, надо сказать, вовремя. Вьюрковский стоял на улице и перекатываясь с носков на пятки, ждал у центрального входа. Рядом караулили его бойцы, а мой карманник в ранге барона мило общался с молоденькой цветочницей в десяти шагах.

Дядя Боря был намерен следить за графом, но, когда тот сядет в свою машину, как его догнать?

— Надо вот тому человеку незаметно отдать паспорт, — договорится заранее не было времени, но Игорь оказался очень толковым напарником.

Из-за угла показался длинный чёрный автомобиль, одновременно с этим директор фабрики и мой бывший личный шофёр плавно двинулся вперёд.

Он прошёл курсом моего карманника, хотя видел его впервые и в какой-то момент заулыбался цветочнице как родной. Остановился возле них и раскинул руки.

— Наташенька, Вы ли это? — его рука, движения которой были скрыты ото всех колонной и самим дядей Борей, совершила короткое движение и лишилась своего прямоугольного груза. Дядя Боря хотя и не удостоил меня взглядом, но заметил, что я появился с Игорем и подстроился под наши действия.

Старый карманник, который уже купил развесистый букетик каких-то фиалок, решительно и неловко шагнул к графу и, не переставая поэтично улыбаться, ухитрился разминуться с его охраной (которая вяло пыталась его оттеснить) и оступившись, уронил букет прямо под ноги графу за секунду до того, как тот сел в машину.

— Осторожнее, — добродушно пожурил его Вьюрковский и даже помог поднять букет. Я стоял спиной ко всему этому театру, в полусотне метров и делал вид, что читаю афишу.

Да, всего я не видел, но был уверен, что старый лис свой манёвр провернул. Дай Предок, чтобы ещё часы у графа не отработал по привычке!

… Мы были в Кустовом уже через пятнадцать минут, причём Шило перенёс нас троих на центральную площадь вольного города.

— Ну, теперь можно.

Не зная, где дядя Боря прятал дорогое вино из челябинского ресторана, но сейчас оно волшебным образом появилось в его руке, и он сделал длинный, прямо из горлышка, глоток.

— Я тоже буду, — решительно взял бутылку Игорь. — Босс, возьми документы.

Он всучил мне папку, которую я усилил самим завещанием и поместил под мышку.

— Тогда и я, — заполучив бутылку, я пригубил и закашлялся. Тело от алкоголя отвыкло.

— А как же селезёнка? — иронично спросил карманник. — Кстати Вы мне должны за вычетом неизрасходованных командировочных…

— Вот Ваша тысяча.

— Я хотел сказать ещё семьсот.

— Берите. Ирония в том, что конкретно эти деньги принадлежат графу.

— А откуда у Вас его деньги?

— Ну, так вышло.

— Дайте мне ещё глоток и мне пора обратно на завод, — заторопился ответственный Игорь.

…

Есть такой термин юридический. Как и большинство юридических терминов — латинский, переводится как «где-то в другом месте».

Пока стояли и прощались на краю площади и ловили недоуменные взгляды прохожих (всё же в Кустовом не принято было распивать спиртные напитки в центре города), я принял магическое зелье «отката» от старящего зелья.

Дядя Боря и независимо от него Игорь ушли, каждый в своем направлении, а я зашёл в ближайший магазин и купил портфель. Таковым оказался ярко-зелёный образец современной моды, продаваемый со скидкой. Портфель был нужен с двумя целями, одна из которых — просто положить документы по Вьюрковскому, а в офис топать лень (да и вдруг там очередная засада, сил нет отбиваться).

На часах нет ещё четырех. Насыщенный денёк. Содрал и сунул в карман бороду, подбородок зверски чесался.

Наперевес со своим портфелем направился в дом правительства, где к этому времени закончилось еженедельное заседание финансовых ведомств.

На входе я показал свой дипломатический паспорт, чем оставил мужичка на вахте в недоумении и решительно прошёл.

Министры и высшие чиновники разбредались по коридорам и облегчённо выдыхали.

— Алексей Ипполитович! Подайте мне начальника фискального ведомства, я у него ведро крови нацежу! — заорал я самым непристойным образом.

Министры вздрогнули. Некоторые из них даже знали меня лично, но сейчас они этого не демонстрировали.

— Кто Вы такой, как Вы смеете⁈ — выпятил челюсть заместитель начальника полиции.

— Посол каганата в республике, лицо Вам неподвластное, Филинов, не знали? — эпатажно прокричал я. — Где главный фискальщик?

Руководитель фискального ведомства был тут же и натянуто улыбался, не зная, как ему быть.

Из толпы ловко и изящно вынырнула Гадюкина, которая немедленно сфокусировалась на мне. Так же появились парочка слегка помятых охранников, всё же правительство — это вполне себе режимный объект.

Гадюкина сощурилась и сделала останавливающий жест охране. Те с выражением «не очень-то и хотелось» остановились.

— Аркадий Ефимович, потрудитесь объяснить своё поведение! — прошипела Гадюкина.

— А вот пусть он объяснит, — я ткнул пальцем в руководителя фискального ведомства. — Почему, хотя я выиграл суд по медному заводу, аресты со счетов до сих пор не сняты? А? Я согласился не взыскивать с Вас судебные, а Вы ведёте себя как… неблагодарный человек?

— Я? — главный фискальщик часто заморгал. Про историю с заводом он, вероятно, даже и не знал.

— Я же не устраиваю скандала из того, что Вы прижали меня при помощи поддельных документов и подлог раскрылся. Мы всё повесили на прежнее руководство, а Вы?

— Филинов! Я Вас прошу! — Гадюкина ухитрялась одновременно громко шипеть и улыбаться на публику. — Я разберусь в Вашей истории. Что там, аресты? Всё снимем, монстр Вас подери! Но не смейте так себя вести.

— Ядвига Павловна! — я взмахнул портфелем.

— Выйдите из здания, я позже с Вами свяжусь, не устраивайте свой адвокатский балаган.

— Ладно. Только из уважения к Вам.

Я развернулся и, не прощаясь, ушёл.

Слово это — алиби. Теперь все знают, что в этот день и час я был в правительстве и вёл себя, как чудак на букву «м». И к выдаче завещания точно отношения не имею, не было меня там.