Таких не берут в космонавты. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

ноты к музыкальной композиции…»

* * *

— Вася! — воскликнула вбежавшая в комнату Иришка. — Посмотри на это!

Я обернулся, моргнул — настроил в глазах резкость.

Скомандовал:

«Эмма, стоп. Чуть позже продолжим».

Взглянул на замершую рядом с моим письменным столом Лукину. Иришка держала в руках скомканные и пожелтевшие листы газетной бумаги. Мне показалось, что у неё дрожали губы.

— Вася, — сказала Иришка, — это всё, что осталось от свежих газет. Мама их вчера вечером в папины мокрые сапоги затолкала. У меня она даже и не спросила!

Лукина тряхнула руками — комки из газет с тихим шуршанием потёрлись друг о друга.

— Вася, ты… видишь вот это? — спросила Иришка. — Это же кошмар! Катастрофа! Как мне по этим грязным мятым газетам завтра политинформацию зачитывать?

В Иришкиных глазах блеснули слёзы. Лукина шмыгнула носом.

Я покачал головой, положил на лист нотной тетради карандаш.

Спросил:

— Что если я завтра вместо тебя выступлю? Это нормально будет?

— Ты? — переспросила Лукина. — Как? Газеты-то… вот! Кошмар!

Я улыбнулся и ответил:

— Не переживай, Иришка. Я читал свежую прессу. Вчерашнюю газету «Правда» я едва ли не наизусть помню.

— Правда? Помнишь?

— Конечно. У меня превосходная зрительная память.

Иришка пару секунд вглядывалась в мои глаза. Затем она шагнула ко мне, сграбастала меня в объятия и расцеловала в щёки.

Я почувствовал, что кожа моей двоюродной сестры пала земляничным мылом.

— Я люблю тебя, братишка! — воскликнула Лукина. — Ты самый лучший! Как же здорово, что ты к нам приехал!

Тыльной стороной ладоней Иришка смахнула со своих глаз слёзы. Дёрнула головой — отбросила с плеч на спину косички.

В её глазах отражались крохотные жёлтые огоньки — настольная лампа.

— Я тоже этому очень рад, сестрёнка, — сообщил я. — Честное слово.

* * *

В понедельник утром я вошёл в класс — за партой уже сидел Лёша Черепанов.

Он запрокинул голову и сообщил:

— Я посмотрел.

— На что? — спросил я.

— На её глаза.

Черепанов украдкой кивнул в сторону учительского стола, рядом с которым на столешнице первой парты раскладывала свои учебники староста десятого «Б» класса. Я заметил, что Надя Степанова сегодня принарядилась в бежевую кофточку, из-под которой выглядывал белый воротник блузы. Надя-маленькая будто бы почувствовала мой взгляд — повернулась ко мне лицом. Черепанов опустил глаза. Я махнул Наде рукой — Надя удивлённо моргнула, нерешительно улыбнулась.

Я повернулся к соседу по парте.

— Ты посмотрел, — напомнил я. — К какому выводу ты пришёл?

Черепанов глуповато улыбнулся и ответил:

— Глаза у неё, и правда, очень яркие. Красивые.

* * *

Сразу после звонка я решительно вскинул руку. Классная руководительница заметила мой жест; не без удивления в голосе спросила у меня, что случилось. Я заявил, что проведу сегодня политинформацию вместо Иришки. Сказал, что уже получил разрешение Локтевой. Пояснил своё желание тем, что нашёл в газете замечательную и актуальную статью на злободневную тему.

Лидия Николаевна озадаченно потёрла пальцем кончик носа; поинтересовалась и Лукиной, действительно ли та предоставит мне возможность заменить её сегодня. Иришка вздрогнула, поспешно заявила, что не имела возражений против моей сегодняшней инициативы. Она обернулась и виновато посмотрела мне в глаза — я ответил ей улыбкой.

Классная руководительница кивнула.

— Ладно, Василий, что ты нам расскажешь?

Я выбрался из-за парты, замер навытяжку, будто в армии по команде «смирно».

«Эмма, диктуй».

«Господин Шульц…»

Я обвёл взглядом заинтересованно притихший класс и сообщил:

— Вчера газета «Правда» сообщила о том, что найдено тело бывшего премьер-министра Нигерии Абубакара Тафава Балевы. Напомню, поиски Балевы продолжались с пятнадцатого января, когда началось вооружённое выступление в различных районах Нигерии…

* * *

Во время классного часа сегодня обсуждали проблемы успеваемости.

Я слушал, как классная руководительница зачитывала с листа бумаги фамилии учеников и оценки, которые тем следовало исправить. Услышал и свою фамилию — узнал, что на позапрошлой неделе схлопотал двойку по литературе. Лидия Николаевна похвалила меня за то, что вслед за «той» двойкой я получил на прошлой неделе «пятёрку». Но заявила, что исправление плохой отметки позволит мне «увереннее смотреть в будущее», если я хочу получить оценку «хорошо» за четверть и после — за год.

Я усмехнулся, посмотрел за окно, где ветер засеивал сугробы мелкими ледышками, сорванными с крыши школы.

«Эмма, ты не поверишь. Я на минуту всерьёз задумался над исправлением этой несчастной двойки по литературе. Будто плохая оценка — это стоящая моего внимания проблема. Забавно. Не находишь? Похоже, я освоился в роли советского школьника. Не удивлюсь, если скоро стану засматриваться на одноклассниц. Вон как они на меня посматривают».

Я улыбнулся смотревшим в мою сторону девицам — де смутились и тут же отвернули лица.

* * *

После звонка я задержался в классе: следующим в расписании на сегодня у нас был урок немецкого языка — он проходил в том же кабинете, где и классный час. Я сидел за партой и наблюдал за тем, как Черепанов дорисовывал очередного похожего на Свету Клубничкину космонавта.

Ко мне подошёл одноклассник и сообщил о том, что в школьном коридоре меня «ждут».

— Кто, ждёт? — спросил я.

— Эти… пацаны из одиннадцатого «Б».

Черепанов прервал своё занятие, поднял лицо.

— Тюляев, что ли? — спросил он.

— Нет, эти… кучерявые близнецы.

Я поблагодарил гонца, выбрался из-за парты.

Алексей закрыл тетрадь, вскочил с лавки.

Мы вышли из класса — заметили стоявших около окна Ермолаевых. Те нас тоже увидели. Приблизились к нам, состроив на лицах суровые мины.

Наряженный в серый свитер Ермолаев указал на меня пальцем.

— Москвич, на следующей перемене приходи в раздевалку около спортзала, — сказал он.

— Если не зассышь, — добавил его брат близнец.

Я кивнул и ответил:

— Договорились. Приду.

Ермолаевы усмехнулись.

— Капец тебе, москвич, — сказал обладатель серого свитера.

— Тюля тебя уделает, — сообщил его брат. — Умоешься кровавыми слезами… московский мальчик.

Глава 24

Ермолаевы хмыкнули и с видом выполнивших свой долг людей побрели в сторону школьного вестибюля. Я смотрел им вслед и вспоминал, какой урок у моего класса будет после немецкого языка. В прошлый понедельник моя учёба закончилась походом в горящий сарай. Но вчера я всё же заглянул в свой дневник, когда выкладывал из портфеля лишние тетради и учебники. Память подсказала, что вторым уроком (классный