Александр Сапаров - Назад в юность

Ознакомительный фрагмент

Лешка прибежал домой и начал кричать, что Сережка весь в крови ходит по школе, что якобы, что-то случилось с десятиклассницей, а ты принимал активное участие в этом.

— Да ладно, все путем, давайте лучше пообедаем, хотя уже скоро пора ужинать.

— Я очень рада сын, что ты не растерялся, когда я давала тебе эти книжки, мне и голову не могло придти, что ты используешь эти знания на практике.

— Да уж, весь в отца. — Поддакнула бабушка. — Такой же шустрый.

В время обеда, или лучше назвать его ранним ужином, я обратился к маме:

— Мам, послушай, я сегодня пока шел домой подумал, что мне надо поработать санитаром у тебя в больнице. Ты же знаешь, что мне нравиться медицина, и может в будущем, я смогу стать врачом. Может, ты сможешь договориться, чтобы меня взяли на работу санитаром операционной. Я бы мог работать, пару ночей в неделю и днем в выходные дни.

— Ох, ты и выдумщик. — Заворчала бабушка.

Но маме моя идея неожиданно понравилась.

— А, что, ты неплохо придумал, узнаешь почем фунт лиха, это тебе не девочек провожать. Да и хоть какая копейка в дом будет. Так, что Сережа я завтра поговорю с заведующим хирургией, думаю, что он согласится, у них там всегда с санитарами проблема.

Вечером, когда все уже сидели у телевизора, неожиданно зазвонил телефон, Надо сказать, что телефон в те времена был роскошью, доступной не многим, и если бы не мои родители, которые по работе нуждались в телефоне, не видеть бы нам его, как своих ушей.

К телефону, как обычно подошла мама, ожидая, что, ее вызывают заменить кого-либо из заболевших сотрудников. Но на этот раз, она позвала к телефону меня. Я взял трубку старого черного эбонитового аппарата, стоявшего на тумбочке у нас коридоре. Звонил мой тренер по боксу Николай Иванович Ревин.

В свое время, в секцию я пошел исключительно из-за Сорокина. Хотя у меня не было никогда желания, набить кому-то лицо, в отношении Сорокина все было по-другому. И со второго класса я регулярно ходил на тренировки два раза в неделю. В секции у нас было здорово.

Наш тренер, бывший чемпион Союза в полутяжелом весе, к своей работе относился серьезно и надо сказать, что среди его воспитанников у него был непререкаемый авторитет. Если он что-то сказал, то ни родители, ни учителя могли больше ничего изменить, их просто никто и не слушал.

— Сережа я позвонил тебе, потому что ты пропустил уже две тренировки. Я думаю что, подравшись с победным счетом с Сорокиным, ты наверно решил, что о большем, можно и не задумываться. Но это далеко не так. Я не могу хвалить тебя за эту драку, но я понимаю, что у тебя не было другого выбора и надо сказать, что горжусь тобой. Далеко не всякий боксер, сможет достойно повести себя в уличной потасовке. Так, что завтра я жду тебя на очередной тренировке, и пора переходить к настоящей учебе.

Первые два дня новой недели прошли уже как обычно. В понедельник я пришел на тренировку. Естественно все были в курсе моих дел, и снова начались, порядком надоевшие мне расспросы о драке с Сорокиным. Надо сказать, что тренер в этот раз уделил мне особое внимание, целых пятнадцать минут занимался только мной, что было немедленно отмечено всеми присутствовавшими.

В среду, 22 апреля у нас была торжественная линейка, посвященная дню рождения Ленина. Когда вся наша школа выстроилась по классам в актовом зале, на трибуну зашел наш директор и как обычно произнес речь. Он был одет, как всегда в праздничные дни, в поношенный офицерский мундир со звездами полковника на погонах, и длинным рядом планок орденов и ранений на нем.

— Товарищи ученики, сегодня весь наш народ, как и все прогрессивное человечество, отмечает день рождения самого выдающегося деятеля нашего столетия, Владимира Ильича Ленина. Владимир Ильич внес неоценимый вклад в создание нашего государства Союза Советских Социалистических республик. Под его руководством началась Великая Октябрьская Социалистическая Революция, с его именем наши отцы и деды шли на фронты гражданской войны. Он развил и дополнил теорию Маркса и Энгельса.

Исаак Наумович продолжал говорить, а я погрузился в свои воспоминания.

Отец много рассказывал о войне, в его рассказах было все по-другому, чем в книжках, которые издавались после войны и особенно после перестройки.

После его бесед со мной в детстве, я в дальнейшем иногда до слез хохотал над перлами авторов, отправлявших наших попаданцев в ряды Красной армии.

По их рассказам, получалось, что кроме этих парней командовать в армии было некому, возникает вопрос, а как же тогда, мы победили? По рассказам наших дерьмократов, мы победили, загромоздив трупами всю Европу. Но они не понимают, вернее они все понимают, что уже через год после начала войны у нас не было никакого преимущества в населении перед Германией, и бросать в бой просто так миллионы солдат Сталин не мог.

Я смотрел на энергично выступавшего Исаака Наумовича и думал — это человек закончивший войну замполитом артиллерийской дивизии, он представитель известной национальности, который отлично знал, что в случае попадания в плен он тут же будет расстрелян во-первых как еврей, а во-вторых как политработник.

И тем не менее он, провел всю войну практически на передовой, был неоднократно ранен и лечился по госпиталям вместе с моим отцом.

А вот, по рассказам отца, те люди с такими претензиями, которых так любят описывать наши молодые авторы в книгах о войне, особисты и замполиты жили на ней, как правило до первого боя.

Исаак Наумович заканчивал свое выступление:

— Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза! Да здравствует ее Центральный кабинет во главе с его Генеральным секретарем верным сыном партии товарищем Никитой Сергеевичем Хрущевым! Ура! Товарищи!

И все мы, с чувством неподдельного энтузиазма завопили:

— Урааа!

После того, как мы успокоились, он вышел из-за трибуны и продолжил:

— А сейчас я хочу вам представить нашего героя, сына моего фронтового товарища, ученика 8-а класса Андреева Сергея.

Андреев Сергей оказался достоин своего отца. Во время субботника, когда случился несчастный случай, он не растерялся и смог оказать помощь ученице десятого класса Маше Сидоровой. Сейчас Маша прооперирована и находится в больнице, но она быстро идет на поправку и надеюсь, скоро будет выписана.

— Андреев Сергей выйти из строя!

Я вышел из строя и почти строевым подошел к нашему директору. Тот крепко пожал мне руку и громко сказал:

— Надеюсь, что Андреев и дальше не посрамит своего отца фронтовика и станет, как он мечтает хорошим военным врачом. А теперь похлопаем нашему герою.

Вечером, когда я пришел домой, мама с улыбкой сообщила мне:

— Все в порядке Сережа, тебя с завтрашнего дня берут на работу. В начале будешь работать вечером с 18 часов до 24, вторник и четверг, а в воскресенье с с 9 утра до 18 часов, так, что ты хотел, то и получи. Документов никаких не нужно, меня просто оформили на четверть ставки санитарки, а работать будешь ты. Да, завтра особо не провожайся, а иди сразу домой, хоть отдохнешь до работы. И смотри мне, только попробуй подвести, я ведь поручилась за тебя, что ты очень обязательный и исполнительный человек.

И вот наступил знаменательный вечер, сопровождаемый наставлениями бабушки, я вышел из дома, но она успела выскочить за мной на улицу и сунуть вдогонку мне в руки сверток с бутербродами.

Я шел по больнице и с наслаждением вдыхал, так не любимый прочим населением запах, который связан для них с горем и страданиями. Но для меня это был запах свободы и любимой работы, Последние пятнадцать лет, я из-за артрита практически не мог оперировать, а на работу начальниками людей у нас всегда хватало, и поэтому мне пришлось уйти на пенсию, хотя душа просила еще и еще.

Когда я зашел в операционный блок, меня встретила старшая сестра Валентина Ивановна, которая была давнишней маминой подругой.

Она познакомила меня с дежурной медсестрой и второй санитаркой, которой была крепкая пожилая женщина, погрозила мне пальцем и ушла.

Санитарка Пелагея Игнатьевна первым делом предложила перед работой попить чаю, на что я согласился с большим удовольствием. Медсестра Таня, красивая девушка в халате, подшитом почти на десять сантиметров выше колен, что было тогда большой редкостью, сидела с нами и загадочно улыбалась, глядя на меня, а Пелагея Игнатьевна жалостливо говорила:

— И как же такого худенького Дарья Васильевна отправила на работу, креста на ней нет.

В ответ я сообщил, что не такой уж худенький и достав бутерброды присоединил их лежащим на столе припасам.

Закончив чаепитие, мы пошло знакомиться с фронтом работ.

— Вот тебе Сереженька для первого дня, вымой-ка ты коридор с лизолом. Тебе, как раз до 12 часов хватит работы. — Порадовала меня Пелагея Игнатьевна.