Эффект пробоя - Августин Ангелов

и увозили. Лагерь находится, то есть находился, поблизости. Потому возле их лаборатории на ночь оставалась только охрана. У них там было пять утра, когда вы их сюда переместили…

— Черт! — Вайсман сжал кулаки. — Надо постараться вытащить ученых из лагеря!

А Семенов продолжал:

— Допрос штурмфюрера Ломберга дал еще кое-какие результаты. Оказалось, что немцы не просто пытались повторить ваши эксперименты и изучали аномалии пробоев. У них имелся информатор.

— Он назвал имя? — спросил Вайсман.

Семенов мрачно кивнул:

— Да.

— Кто? — настаивал Вайсман.

— Он утверждает, что информацию передал… человек из вашей лаборатории.

— Но, как такое возможно⁈ — встрял Штерн.

Лейтенант госбезопасности объяснил:

— Ломберг говорит, что этого человека поймали, когда он пытался бежать в сторону фронта. Он назвал себя ученым, работавшим над проектом «Разрядник» вместе с вами. Немцы сначала не поверили. Но, им пришлось поверить, когда он показал им расчеты и место, где спрятал кое-какую секретную документацию, которую он, оказывается, вынес у вас из-под носа, профессор. А еще это он показал им тот ангар в лесу, где хранилась установка. К счастью, ее мы вовремя эвакуировали сюда, в каверну…

— Черт! — Вайсман ударил кулаком по столу. — Значит, кто-то из наших попал к ним в плен еще до того, как мы начали эвакуацию!

— И теперь он помогает немцам создать портал, — закончил Семенов.

— Но, кто же это? — спросил Штерн.

Семенов все-таки ответил:

— Ломберг дал показания, что это мужчина, около сорока, темные волосы и шрам над левой бровью. Говорил по-немецки плохо, с ужасным акцентом.

Вайсман вздрогнул, пробормотав:

— Я… кажется, знаю, кто это.

Все повернулись к нему.

— Кто же?

Вайсман рассказал:

— Перед тем, как мы попали сюда, в лаборатории «Разрядника» был еще один ученый, который курировал мои работы. Его прикомандировали из Москвы в начале июня, чтобы курировать наш проект по линии Академии Наук… Его звали Виталий Коваль. Он работал над альтернативными источниками энергии. А потом… пропал. Перед самым приходом немцев. Все тогда подумали, что он погиб под бомбежкой, и что тело его лежит под завалами. Гостиница, в которой он остановился, полностью обрушилась от попадания бомб, а завалы не успевали разбирать…

— Да, я тоже сейчас вспомнил его. Он пробыл у нас совсем немного. И теперь он по другую сторону баррикад. Кто бы мог подумать, — пробормотал Штерн.

Тишина на несколько долгих секунд повисла в воздухе.

— Значит, у нас появился новый враг, — наконец сказал комиссар. — И он знает о нас куда больше, чем мы о нем.

— Вряд ли он сознательный враг. Скорее, действует по принуждению, — заметил Виктор.

— Тогда нам нужно действовать быстрее, — резко сказал Вайсман. — Если этот Коваль действительно помогает немцам и возглавляет группу пленных специалистов, то нужно следующий наш эксперимент направить на то, чтобы переместить сюда не только его, но и весь этот концентрационный лагерь. Нам здесь такие специалисты очень пригодятся.

Как только мы вернулись в лабораторию, началась спешная подготовка к новому запуску «Карточной колоды». Вайсман приказал ускорить работу. Теперь предстояло не просто перемещать куски пространства, но и искать способ более точного позиционирования, чтобы переместить к нам весь немецкий концлагерь со всеми заключенными. Причем, Вайсман хотел добиться такой точности, чтобы ограда из колючей проволоки и сторожевые вышки с пулеметами остались в сорок первом году, а вся внутренняя территория лагеря с заключенными перенеслась к нам. Для этого Антон и я возились с изготовлением еще нескольких молниевых отражателей, которые, если их количество увеличить, по расчетам Вайсмана, должны были обеспечить более точную настройку.

— Думаешь, немцы не смогут попробовать прорваться сюда, если этот Коваль им поможет? — спросил Антон, затягивая гайку на алюминиевой перекладине антенны очередного отражателя.

— Но, как они найдут нас? — пожал я плечами.

Но, Антон выглядел озабоченным, продолжая излагать собственные домыслы:

— Если у немцев через этого Коваля есть доступ к расчетам Вайсмана, то они могут просто скопировать настройки нашего пробойника. То есть, я опасаюсь, что немцы когда-нибудь смогут сделать пробой прямо в центре Славогорска!

Я присвистнул, проговорив:

— Да у тебя, брат, настоящая паранойя! Вряд ли такое может случиться, поскольку у них нет молнитрона.

Но, его опасения косвенно подтвердило начальство, когда Виктор сказал Штерну:

— Остальные пленные немцы подтвердили слова Ломберга, что ученые из концлагеря, действительно, работали над «хроноразрядником». Причем, курировала проект «Хронопрыжок» специальная группа из Аненербе. К счастью, начальника этой группы, майора Фогеля, я ликвидировал в лесном ангаре, когда спасал от немцев нашего Алексея. Но, они не остановятся. На завтра у них там были назначены испытания прототипа пробойника.

— Хм, интересно, что они будут испытывать теперь, когда все их наработки оказались у нас вместе с документацией? — ухмыльнулся Штерн.

Но, Вайсман возразил, постукав себя указательным пальцем по лбу:

— У истинного исследователя все разработки находятся вот здесь, в голове. Любые документы — это всего лишь бумажки. Утраченные образцы оборудования тоже можно восстановить по памяти. А у Коваля голова работает достаточно хорошо. Да и его коллеги могли многое запомнить за время работы с ним. К тому же, те немцы, которые курируют проект, теперь знают о направлении наших исследований. И если они все-таки сделают свою установку, пусть и не совсем подобную нашей, то смогут не только следить за нашими пробоями, но и пытаться противодействовать.

— То есть, теперь мы в гонке за первенство? — хмыкнул Штерн.

— В каком-то смысле, да, — кивнул Вайсман. — Но, у нас есть большое преимущество: мы уже умеем перемещать крупные объекты. А они пока даже стабильный пробой получить не могут. Без молнитрона у них ничего не получится. Вот только, следить за нашими пробоями те резонаторы, которые они научились изготавливать, вполне позволят.

— Тогда нам нужно действовать быстрее, — сказал Виктор. — Увеличить интенсивность пробоев, добыть больше ресурсов, усилить оборону.

— И найти способ отвязаться от 1941 года, — добавил инженер Никольский, который до этого молчал, погрузившись в какие-то расчеты на своем отладочном компьютере.

Все взгляды устремились на него. А он сказал:

— Если немцы смогут вычислить точку «хроноякоря», они могут попытаться атаковать прямо там.

Вайсман задумался.

— Я не могу утверждать обратное. Это за пределами моих знаний. Потому нам очень нужен специалист из будущего. Тот, кто понимает в хронодинамике больше нас.

— Но, где его