Приключения Печорина, героя из нашего времени - Августин Ангелов

Но, только мы пойдем вдвоем. Большой отряд там сразу заметят. А поодиночке возможностей проскользнуть незаметно будет больше.

Я взглянул на него, подумав, что бывший враг теперь сделался моим единственным союзником в предстоящей мне рискованной схватке.

А Казбич спросил:

— Когда выходим?

И я ответил:

— Сейчас.

Максимыч оказался прав. Осыпи и каменистые обрывы подстерегали нас буквально на каждом шагу. Тропа, ведущая к соседнему перевалу, действительно, оказалась очень опасной и сложной для прохождения. Подъемы были слишком крутыми для лошадей. И мы с Казбичем вынужденно оставили вскоре своих коней на попечение пастуха Шиготыжа, который, оказывается, приходился Казбичу родственником, а потому проехал вместе с нами первую часть пути именно для того, чтобы потом взять наших коней и охранять их до нашего возвращения. Ведь Карагез Казбича представлял собой мечту любого горца, да и мой Абрек мало уступал ему своей статью.

Дальше мы с джигитом продвигались пешими, карабкаясь по горам в темноте лишь при свете луны и звезд. И нам еще повезло, что погода установилась ясная и сухая. Иначе, если бы начался дождь, пройти в этих местах стало бы и вовсе невозможно. Пару раз нас чуть не сбросило в пропасть неожиданным камнепадом. Но, обошлось. Повезло и в том, что вражеских засад нигде не встретилось. Видимо, Гиоргадзе и Мертон сочли погоню за собой в темноте маловероятной, учитывая труднодоступный характер опасной горной местности. Потому к вечеру следующего дня мы настигли их и спрятались среди скал, наблюдая за беглецами с соседнего склона.

Гиоргадзе с десятком турок и Мертон с его чеченцами остановились у разрушенной крепости, затерянной в горах возле старой дороги на перевале. Как поведал мне Казбич, этой дорогой и перевалом давно не пользовались, поскольку однажды, во время очередного землетрясения, случился большой оползень. После чего этот путь сделался совершенно непригодным не только для телег, но и для лошадей и даже для мулов. Да и пешими ходить по нему стало опасно.

Что касается самого заброшенного фортификационного сооружения, то издали оно походило всего лишь на остатки дозорной башни, от которой уцелела только нижняя половина с примыкающим к ней куском полуразрушенной стены. Внимательно наблюдая со склона в подзорную трубу за неприятельским лагерем из тени кустов, чтобы враги не заметили блеск оптики, я видел, что Вере все-таки развязали руки. Но, она постоянно находилась под присмотром вооруженных людей: турок Гиоргадзе и чеченцев Мертона. Несмотря на это, Вера не сломалась, она стояла с гордо поднятой головой и смотрела прямо на меня, хотя и не могла меня видеть. Видимо, женщина чувствовала, что помощь уже в пути.

А я, глядя на нее сквозь окуляр нехитрого оптического прибора, думал о том, что, весьма вероятно, Вера пыталась убежать, раз ей Гиоргадзе в ауле связал руки. Если бы она тогда вырвалась и спряталась где-нибудь в сарае, переждав бой, то уже была бы свободна. Но, ей не повезло вырваться от грузинского князя. А потом, он, видимо, решил, что опасность ее побега в глухой горной местности сильно уменьшилась, потому и приказал ее развязать. Да и со связанными руками она не смогла бы самостоятельно подниматься по крутым тропам, где приходилось то и дело балансировать на краю, хватаясь за чахлые горные кустики, чтобы не свалиться с очередного обрыва. И похитителям пришлось бы ее нести, а они, разумеется, не желали взваливать на себя лишнюю ношу.

— С какой стороны подойдем? — прошептал я.

Казбич тихо сообщил:

— Через старый подземный ход. Он начинается вон там, в пещере у водопада над ручьем.

Я удивился:

— Откуда ты знаешь о нем?

Он усмехнулся:

— У меня своя разведка. Я разведал в этих горах за свою жизнь каждый камень.

Глава 28

Обойдя вражеский лагерь по широкой дуге, мы достигли небольшого водопада. Там, за завесой из падающей воды, примыкая к узкому и скользкому каменному карнизу, находилась неприметная щель в скале. Впрочем, она оказалась достаточной ширины, чтобы туда мог протиснуться Казбич. А я последовал за ним в неизвестность пещеры.

Темнота подземного хода была непроглядной. Я шел за Казбичем, ощупывая холодные, влажные от сырости стены, по которым кое-где просачивалась вода от того ручья, который протекал над нами, питая водопад. Воздух внутри хода пропах сыростью, плесенью и чем-то затхлым, словно этот подземный коридор не использовался столетия. Когда мы уже достаточно продвинулись наощупь сквозь скалу, уйдя от водопада, сверху начали пробиваться тонкие лучи закатного солнца через трещины в своде, образовавшиеся после землетрясений. Но, освещения все равно было слишком мало, чтобы разглядеть что-то кроме силуэта джигита впереди.

Тем не менее, светлее становилось с каждым шагом. Вода в этой части подземелья не сочилась по стенам, но под ногами хрустели кости. Кто-то давно обрел здесь свой конец. Казбич шел уверенно, будто знал тут каждый закуток. Я следовал за ним, пригнувшись, чтобы не задеть макушкой низкий свод потолка, из трещин на котором свисали вниз осклизлые белесые корни каких-то растений.

— Тихо, — прошептал Казбич, останавливаясь возле перекрестка подземного коридора. — Выход во внутренний двор уже близко.

Я кивнул, хотя знал, что в темноте джигит этого не увидит. Сердце бешено колотилось — не столько от страха, сколько от предвкушения. Наконец-то я был близок к спасению Веры!

— Долго еще? — прошептал я.

— Скоро выйдем, — ответил горец, не оборачиваясь.

Сквозь прорехи в камнях свода, обвалившихся местами, все больше пробивался тусклый закатный свет. Мы приближались к выходу. Внезапно Казбич замер, прижавшись к стене.

Я последовал его примеру, выхватив один из трех своих пистолетов и спросив шепотом:

— Что там?

Джигит обернулся и поднял палец, тихо проговорив:

— Слышишь?

Я прислушался. Где-то над нами возле развалин слышались сквозь прорехи в потолке подземного хода два мужских голоса. То звучала грузинская речь. Гиоргадзе разговаривал с одним из своих нукеров-дзмакацев, сопровождавших его под видом турецких наемников.

Казбич перевел мне шепотом:

— Мне эта женщина только обуза. А Мертону она нужна больше. Удерживая Веру при себе, англичанин намеревается шантажировать ее высокопоставленных родственников при русском дворе, склоняя их к работе на Великобританию. Но, мне кажется, что этот его план провальный с самого начала. Мертон плохо знает русских. От шантажа они лишь становятся злее. В результате, англичанин может достичь попыткой шантажа обратного. Влиятельный отец Веры вполне способен разъяриться и добиться того, что из Петербурга русские пошлют сюда на Кавказ еще один сильный экспедиционный корпус и атакуют Батум! Потому,