Амлет, сын Улава - Адель Гельт

в брани мёда, вот и решил Ингольф выслать нашего Бьярни обратно к родне – там он, конечно, будет при деле и на своем месте!

- Погодите, но Бьярни же не финн, он, кажется, швед? - уточнил я на всякий случай.

- Да? А какая разница? - удивился сразу за двоих Правый Брат.

- Здравствуй, Амлет, сын Улава! Знаю твоего отца, теперь вот и тебя! - почти прямо на сходнях, едва дав мне взойти на корабль, поприветствовал меня русый муж исполинского роста. - Имя мне Свендислейв, сын Ингвара, - и, видимо ожидая какого-то особенного отклика, то ли предупреждая оный, то ли в силу привычки, - нет, не тот Свендислейв. И Ингвар, кстати, тоже не тот, но я, пусть и не тот, но все же немного он самый! Я – владелец и водитель этого корабля!

Волосы цвета спелой пшеницы, огромный рост, заметный акцент при очень правильной — будто говорящий заседает в собрании Чтущих Заветы — полуночной речи, да еще и имена самого морского конунга и его отца… По всему выходило, что передо мной уроженец Северных Гардарики. Я принялся вспоминать, ну и вспомнил.

Эти ребята более всего уважают собственный, отличный от общего, говор, еще же больше тех, кто не родич им по крови, но говором этим владеет.

- Хорошая идея, Амлет, - Хетьяр Сигурдссон понял мое намерение даже раньше, чем я сам. - Способствует установлению… Да, способствует. Остается надеяться, что советский язык не слишком сильно изменился за прошедшие столетия.

Я посмотрел на встретившего меня прямо и открыто, расправил плечи, протянул правую ладонь и призвал свое невеликое знание языка Гардарики: - Здрав будь, - и, после совсем небольшой заминки, оценив богатство одежды и брони водителя кораблей, решил, что немного лести не повредит, - боярин!

Ждали, как сразу же оказалось, только меня.

Немедленно и честно обрадовавшись родному приветствию (я, по всей видимости, не ошибся ни со звуками, ни с тоном речи), сын Ингвара развил деятельность столь бурную, что я даже подивился: в несовершенном моем представлении столь могучие люди ступают степенно, речь ведут неторопливо, и совсем уже точно, никогда никуда не торопятся!

Сходни втащили на палубу: у корабля, столь великого бортами и продольным килем, она, конечно, была.

Канаты тянули интересно и по-особенному: не руками, но большими поворотными кругами, на которые канаты и натягивались, чтобы сразу же уложиться в правильное кольцо колец вокруг оси.

- Смотри, Амлет, вот это как раз и есть то, что я называю механизацией, - не преминул выдать очередное поучение прозванный при жизни Строителем. – Именно эта штука, та, что с канатом, в мое время называется словом «кабестан». Слово, вроде, франкское, а как его звали тогда, но сейчас, северные германцы, я не знаю.

Северные Германцы — это мы, жители полуночи. Почему северные — понятно, слово «север» знаем и мы сами, только говорим редко, чтобы не истрепать суровый его смысл. Почему Германцы – Хетьяр объяснить не смог, отослав за сокровенным знаниям к еще не рожденным книжникам, но у меня было на этот счет свое мнение: жители Зеленого Острова и прочих ближних земель называют словом «гэр» всякого жителя соседних краев, «ман» же — попросту мужчина, ну, или в смысле большем, человек.

Так и выходит, что северные Германцы — это полуночные соседи, а мы те самые соседи и есть!

Свендислейв Ингварссон вновь подошел ко мне, стоящему у борта и до рези в глазах вглядывающегося в кромку горизонта, уже тогда, когда оставленная земля за этим самым горизонтом полностью скрылась.

- Прости, Амлет, - сразу же повинился он. - Надо было сначала провести тебя по кораблю, все показать, да соблюсти обычай, но…

- Не за что просить прощения, Водитель Корабля, - вежливо ответил я. - Мне еще на берегу объяснили, что ты ждал только меня для того, чтобы пуститься в путь. Да и здесь, на корабле, ты первый после Одина, Тора, Тюра… Можно, я не стану перечислять достойные имена всех асов?

- Ты можешь называть меня Малышом, сам понимаешь, почему — улыбнулся мне с высоты своего роста сын Ингвара. Видно было, что ответ мой пришелся ему по душе. - Все называют, и ты называй.

Я кивнул, принимая к сведению и соглашаясь: спросить прозвище я собирался и сам, поскольку начисто забыл, как правильно сокращать длинное и красивое имя Свендислейв, да так, чтобы не обидеть его владельца и носителя.

- В исполнение обычая, - продолжил прозванный Малышом, - жду от тебя три вопроса, на которые ответить обязуюсь правду, только правду и всю правду, и пусть асы будут мне в том свидетелями!

Я обрадовался: про морской обычай я до того не раз слышал, но ни разу, по юности своей, не видел его исполнения. Предложение задать три вопроса прямо означало, что водитель корабля признает меня не ненужным попутчиком, а скальдом в праве и силе, почти ровней себе!

- Первый мой вопрос, - решил не тянуть я, - звучит так: «Каково имя твоего могучего корабля?»

- Второй вопрос, - собеседник явно ожидал их все, чтобы скопом и ответить, и я вновь постарался не затягивать исполнение обычая, - сколько еще скальдов на этом корабле и каковы их силы?

Малыш покивал, но отвечать пока не торопился, поэтому я продолжил.

Третий вопрос будет сложным и ответа потребует простого: как пролегает наш путь?

- Этот корабль – кнорр новой постройки, назначенный к дальнему и очень дальнему плаванию: я сам придумал его и построил! Он даже несет на себе лодки, каждая из которых может пройти от Исландии до Гренландии в тихую погоду, и назван по имени морского зверя Валь — Хвалур! - хозяин кнорра перевел дух и продолжил, - жаль только, что во всем Рейкьявике не достало белой краски нужной густоты, заклятой на стойкость к соленой воде и палящему солнцу, иначе быть кораблю не просто китом, но китом белым!

- Надо же, как интересно, - в привычной уже мне манере проснулся сын Сигурда. - Корни некоторых поздних легенд куда глубже, чем предполагают в наше время. Возможно, что и знаменитый мелвиловский кит был вовсе не представителем морской фауны…

- Ответ на второй вопрос: кроме тебя, на этом корабле два скальда, ты — третий. Первый из скальдов бережет от порчи товар, второй — придает силу парусу, и оба они из умелых, но простых, не знатные, - Свендислейв замялся,