Революция - Виктор Сергеевич Мишин

– Это тоже непросто.

– Конечно. Но проще, чем если я буду объезжать все части и сам, неделями, изучать курсантов.

– Я думаю, Николай Васильевич, что скорее всего, мы будем вынуждены пока отказаться от такой схемы, – подумав, ответил Деникин. – Вы должны понимать, что сейчас нет времени заниматься вопросом так глубоко. Это работа, как мне кажется, для мирного времени.

– Тогда это будут просто хорошие стрелки, не более того. Помните моё подразделение? В нём каждый мог и стрелять, и в разведку сходить, и диверсию устроить. Это важно. Но если в частях будут моих подопечных просто пихать в общий окоп… Такое обучение лишь трата времени и ресурсов.

– Я понял вас, Николай, постараюсь донести вашу мысль до руководства.

– Кстати, а кто осуществляет это руководство? Кто сейчас комиссар по военным делам?

– Михаил Васильевич Фрунзе, слышали о таком? – Мне показалось, или Брусилов даже дернул щекой, произнося это имя. Не устраивает он его? Ха, это он ещё с Троцким не работал, избавил я нашу страну от этой занозы.

– Немного, – уклонился я от ответа. – Антон Иванович, а что на фронте?

– Стоит фронт, активных действий мало, некому воевать, и у нас, и у противника проблемы с пополнением личного состава и боеприпасами, – отмахнулся Деникин. – Если бы армия была в порядке, мы бы добили германца за несколько месяцев. Но, к сожалению, или к счастью, случилась революция.

– А как с союзниками? Известный вам человек не рассказал о событиях в Архангельске, на Дальнем Востоке?

– Если ты о помощи Добровольческой армии, – видя мой короткий кивок, чёрт, Брусилов мешает нам нормально разговаривать, – всё в порядке. Вообще, Алексей Алексеевич в курсе твоего предчувствия, – разрядил обстановку Деникин.

– Вас понял, – кивнул я. – Если вы помните, то в моих видениях был факт интервенции.

– Если я правильно понимаю, то здесь все вытекало из действий большевиков, ведь так? В твоих видениях союзники пошли на интервенцию только после заключения позорного мира, а его не произошло. Они, конечно, немного помогают на юге, вооружением, деньгами, но не своим участием.

– Вы не представляете, насколько я рад этому. – Да это же вообще хорошо, белые загнутся намного раньше. Что они стоят без помощи извне? – Значит, все мои видения, можно выбросить и…

– Думаю, надо с осторожностью относиться к этому. Слишком многое из того, что ты рассказал, сбылось, причём именно плохого. Все события семнадцатого сбывались с ужасающей точностью. И, Николай, ведь если бы ты не навестил тогда одного человека, сбылось бы, наверное, вообще всё. А так, различия есть, и большие. Изменения стали заметны сейчас, в этом году, значит, ты проделал важную и нужную работу. Я много анализировал сказанное тобой и полностью уверен, что все произошло бы именно так, как ты и говорил. Если бы не ты.

– Антон Иванович, мне приятно такое слышать, спасибо, но, если честно, рассчитывал я на большее. Ведь я столько написал Николаю Александровичу, а он…

– Таков был наш государь, – вступил в разговор Брусилов, – он был фаталистом и просто плыл по течению. Иначе никогда бы армия не поддержала государственный переворот, тем более в условиях войны. Николай оказался слишком слаб и не готов сражаться за себя и страну, за это и поплатился. Жаль, конечно, что так закончил жизнь, но что поделать, прошлого не вернёшь.

– Это точно. Поэтому всё нужно делать очень осторожно и тщательно продумывать все шаги наперёд, – резюмировал Деникин.

– Хорошо, Антон Иванович. Я берусь за школу и надеюсь, вы поможете разобраться и наладить работу. В первое время мне без вашей помощи никак не обойтись.

Вот тут, – я достал одну тетрадь, что исписал буквально сегодня утром, – мои мысли, основанные на видениях. Анализ и предложения. Не сочтите за труд, ознакомьтесь и доведите до тех, кто заинтересован в сохранении страны и дальнейшем её развитии. Здесь только часть, на первое время. Информации у меня слишком много, чтобы я смог вот так сесть и выложить ее. Всё свободное время я посвящу своим воспоминаниям и постараюсь написать буквально всё, что вообще есть в моей голове. Обратите внимание на вложенный отдельно лист, это о школе и моих потребностях. Всё это нужно мне в самые короткие сроки, так как на этом основано обучение.

– Сегодня же проработаю и завтра дам ответ. У вас есть телефон?

– Нет, но вы можете просто указать время, и я явлюсь, тем более мне совсем недалеко.

– Хорошо, идите, Николай, да, обратитесь к дежурному на конюшне, назовёте своё имя, и вам вернут вашу лошадь.

– А где найти того бойца, что так неосмотрительно решил огреть меня плетью? – улыбнулся я.

– Спросите у того же дежурного, где найти Величко. Обошлось без травм, да и парень он вроде толковый, договоритесь.

– А как вы умудрились увернуться от плетки? – спросил Брусилов, видимо, Деникин ему рассказал о происшествии во время нашей с ним первой встречи.

– На самом деле это несложно, если уметь, – улыбнулся я. – Меня этому казаки научили, когда у них гостевал. Тут ведь как, если бы это произошло на ходу, то увернуться было бы сложнее, всадник может просто направить лошадь на пешего, и всё, беда. Тогда только стрелять. А когда вот так, с неподвижно стоящего коня, вполне можно увернуться при небольшой сноровке. Стоял я близко, лошадь неподвижна, удар всадника плёткой практически под себя, не очень удобен, поэтому лишён скорости. Поднырнуть под плеть несложно, а дальше… Дело опыта.

– Да, от скромности ты не умрёшь! – ехидно хмыкает пожилой бывший генерал.

– Да я вообще пока не собираюсь на тот свет, и я не скромничаю, когда говорю о том, что действительно могу, – спокойно ответил я. – Если бы просто хвастался, то было бы нескромно, а так, раз мне удалось сделать то, о чем рассказал, значит, дело лишь в опыте и умении.

– Вы бы, Алексей Алексеевич, видели, как он однажды поспорил с офицерами штаба полка о стрельбе! – важно так, пафосно, заявил Деникин. – Мне описали событие так, что я даже не поверил сначала. А спустя несколько дней увидел всё своими глазами. Когда он и его ребятки вшестером отбили меня у врага, уничтожив взвод за несколько секунд. До этого я даже не подозревал, что можно стрелять так быстро и точно.

– Там все строилось на внезапности, Антон Иванович, – отмахнулся я. – Такая работа скорее для пластуна, чем для снайпера. В нашем деле основное, конечно, это лежать в засаде, иногда очень