Джони, оу-е! Или назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

— Ни хрена себе! А ну ка ещё!

Рошкаль вытащил из пачки сигарету и вытянул вперёд руку. Я примерился и выстрелил ногой ударом «маваси гери». Носок ботинка выбил «родопину».

— Бля-я-я…

— Ха-ха! А на этом месте мог бы быть ты, — пошутил Кепов фразой из «Бриллиантовой руки». Он вообще-то имел неплохое чувство юмора, и оказывается неплохо рисовал.

— Да-а-а, если так в жбан залепить, то мало не покажется, — задумчиво пробормотал Рошкаль и добавил: — Сука, а пожалуй он прав.

Я понял, что это он про меня и откровенно заржал.

— Пошли, урок скоро. Хватит вам здоровье гробить.

Кое-как дождавшись конца уроков, не уютно чувствуя себя под заинтересованными взглядами одноклассников (я чувствовал себя «Сыроежкиным» из детского кинофильма про «Электроника»), я отправился домой. Надо было наложить на некоторые записи партии других инструментов.

Используя четыре дорожки магнитофона я и писал сразу на четыре, переключая их по очереди в режим воспроизведения и накладывая новый звук на пустое место. То есть, запись на моей плёнке была «плоской», но четырёхканальной.

В «Темпл оф зе кинг» я всё-таки добавил немного органа, бас и вторую гитару. Так же аранжировал и другие песни. Всего сегодня удалось доработать пятнадцать песен. Дома в своём будущем-прошлом я развлекал себя игрой на разных инструментах и записью как оригинального воспроизведения, так и «кавер-версий» любимых мной песен и композиций. Рисование и музыка не отнимали столько энергии, как спорт и остались единственным моим развлечением в старости. В творчестве нет предела совершенству.

Поэтому здесь я лишь «натягивал новое тело» на ментальную матрицу и надо сказать, тело постепенно принимало желаемую форму. Очень медленно, но оно развивалось, заполняла, так сказать, вода сосуд, втекая в него тонкой струйкой. Кстати сказать, акварелью так и не занялся, не получив понимание у учителя рисования. Она, конечно, забрала мои рисунки на районную выставку, но и только. А заниматься дома, у меня просто не было времени да и честно сказать, пока не хотелось. Не хватало состояния «дзэн», утраченного мной во время перехода из взрослого состояния в детское.

Увидев мой магнитофон, «соучастники банды» сначала презрительно ухмыльнулись, но услышанное их удивило и восхитило. Гитарный звук писался на магнитофон очень чисто, а динамические микрофоны я переделал, сделав их: во-первых, — узконаправленными, во-вторых, за счёт фильтров, — практически бесшумными, а в-третьих, за счёт встроенных предусилителей, — выдающим необходимые частотные и мощностные характеристики. Именно поэтому и звук инструментов, и звук голоса звучали при воспроизведении магнитофона ровно и гармонично.

— Это ты на него себя писал? — удивился клавишник, показывая на «Ноту». — Через микшер? Где взял?

— Напрямую, — ответил я. — Нет у меня пока микшера.

— И какой будешь брать? — заинтересовался Попов.

— Сам сделаю.

— Гонишь? Как ты сам сделаешь? — усмехнулся недоверчиво клавишник, но Попов посерьёзнел.

— Что, ты ржёшь? — буркнул Попов. — Сказал, что сделает, значит сделает. Гитару же сделал…

Клавишник тоже нахмурился, что-то обдумывая.

— Это долго…

— А куда мне торопиться? — спросил я, не понимая, куда Александр клонит. — Так, сегодня слушаем «Тэмпл», и репетируем его. Все согласны?

Все, почти одновременно, кивнули.

— Ударные пока постучат по моему ритму. И это, я свой микрофон принёс, себе для голоса. Куда его включить?

— Давай сюда.

Я отдал микрофон Попову. Тот взял, и, с интересом рассматривая, понес его к одному из усилителей.

— С аппаратурой у них не густо, — подумал я. — Голос и клавиши включены в один усилок, бас и гитара в другой. Ну ладно, я свой «комбик» принесу, но и Попову нужен отдельный усилок.

— Так, давай я лучше микрофон в «Ноту» воткну, а гитару пока в тот усилитель. Завтра свой «комбик» принесу. Вы под сценой прячете аппаратуру?

— А где ещё? Не таскать же домой⁈

— Всё работаем! Вот партитуры. Слушаем, читаем, работаем!

Я включил свой «Темпл». Из десятиваттных колонок «Ноты» послышался проигрыш, а потом моё пение.

— Сука, хорошо звучит, — тихо проговорил клавишник, толкая Попова в плечо, но тот цыкнул на него и нахмурился, прислушиваясь к звучанию ритм-гитары.

— Сейчас я снова включу и играем.

— А как ты будешь петь? — спросил Попов, кивнув на мой микрофон.

— А зачем? — спросил я улыбаясь. — Я уже пою.

— А-а-а… Семён Семёныч, — проговорил Попов, стукнув себя по голове.

— Работаем! — скомандовал я.

Раз-за разом я перематывал и включал запись «Темпла», а мы раз за разом повторяли свои партии. Наконец сыграли без магнитофона, я пел в свой микрофон. Сыграли неплохо. Главное — Попов поймал специфический бой ритм гитары: тудудудудум, тудудудудум…

— Этот микрофон тоже ты сам переделал? — спросил клавишник.

— Сам, — сухо ответил я.

— Это же старый, как говно мамонта, динамический микрик.

Клавишник смотрел на меня с напряжением и с непониманием.

— А звучит он, как «Шур». Я знаю. У нас такие были на концерте. Но этот, к тому же совершенно не фонит и выдаёт приличную мощность. И что у тебя за «Нота» такая? Вообще-то это должна быть приставка. Да и не звучит «Нота» так даже через нормальный «усилок». Вернее, никакой «усилок» не звучит с микрофоном, как твоя «Нота». Что за херня⁈

Клавишник стал заводиться и повышать тон и силу голоса.

— Чо за херня, Витя! Этот поц называет мои клавиши «говном» играет на гитаре, как Ричи Блэкмор, приносит смастряченную им самим супергитару, блять, магнитофон, который, сука, играет лучше, чем мой японский «Тик». Это что за ё* твою мать?

Под конец он уже визжал и вдруг засипел и схватился за горло.

— Ну, всё, блять! Доорался! Нет у нас вокалиста!

— У вас и клавишника нет, — просипел Александр, поднялся из-за инструмента и сойдя со сцены, взял куртку, лежащую на длинной низкой скамейке и вышел на улицу.

— Вот, баран, блять! — выругался бас-гитарист.

— Жаль, — сказал я скривившись. — А я хотел ему такую же приставку сделать для его клавиш, как у меня в гитаре стоит. Только у неё был бы не один органный звук, а несколько. Вы скажите ему. Вдруг поведётся и вернётся.

— Да, пошёл он, на х*й! — вдруг сказала Лера. — Я сама за клавиши сяду, если ты такую приставку сделаешь.

Я удивлённо выпучил на девушку