Подонки! Однозначно - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

войск снизилась, с востока ничто не угрожало. Военное ведомство выполнило обещание Седова — более 20 тысяч солдат и матросов, большей частью малопригодных к дальнейшей службе, были демобилизованы, желающие получили право выбрать земельные участки либо получить акции конфискованных полгода назад в казённую собственность промышленных предприятий, ранее принадлежавших спонсорам Корнилова. Предпочитавшие воевать ехали к Чёрному морю.

Седов исходил из опыта многочисленных коллег по управлению государством: маленькая победоносная война вроде «Бури в пустыне» запросто поднимает имидж руководства державы. Если не считать, что слишком часто маленькая война перерастала в большую тотальную, заканчивалась совершенно не так, как планировалось, и провалы на фронте означают начало конца для правящего режима.

Ставка к тому времени перебралась в Москву, белорусское направление более не считалось приоритетным. Брусилов, в отличие от товарища председателя, не полагал задуманную турецкую операцию лёгкой прогулкой. На османском фронте полтора года не велось активных действий, у султанят вполне хватало времени соорудить устойчивую линию обороны, пусть не в такой мере фундаментальную, как германская с севера на юг Белоруссии, но всё же вряд ли преодолимую с полпинка. Тем не менее, ощутимый перевес в штыках, саблях и пушках, а также линкоры Черноморского флота давали повод для оптимизма. Вдобавок долгое затишье на Армянском нагорье и популизм социалистов о неучастии во всеобщей бойне здорово расслабили врага, к юго-западу от Карса нежились на весеннем солнышке самые второсортные дивизии.

21 марта всем высшим военным государств Антанты стала известна причина низкой плотности войск противника у российских границ — кайзеровская армия начала стратегическое наступление. Операция «Михаэль» задумывалась с намерением прорвать фронт и двинуть к Парижу. Фактически весеннее наступление было завершающей попыткой кайзера переломить ситуацию в свою пользу, в горнило войны были брошены последние резервы… И только один Седов наверняка знал, насколько тщетны эти усилия.

Его осаждали послы Великобритании, Франции и США — сделай что-нибудь хотя бы для отвлечения жалких двух-трёх дивизий на Восток. Он отвечал: с радостью бы, но способных к наступлению войск на западе у него нет, всё живое собирается в районе Карса — наступать вплоть до Анкары и выбить осман из войны. Французы и англичане вежливо попросили оставить тех на время в покое и переключиться на Европу, американец выразился яснее: пошли в пень этих fucking Ottomans, на что Седов предложил кинуть в наступление чехословацкий легион, зная, что без поддержки русских Масарик не поспешит класть своих зазря в Карпатах. Французы скрепя сердце решились перевести их в Западную Европу — через Архангельск, то есть не ранее летней компании, к прыжку на Словакию остались готовыми всего две бригады, что здорово оголило фронт, но тут уж ничего не поделать. Единственное, что выбил Совнарком из союзников, так это ассигнования на некоторое обновление железных дорог, изрядно потрёпанных и дурно поддерживавшихся на землях бывшей УНР. Французы, исчерпавшие свой мобилизационный резерв и уже снимавшие полки с колоний, были вынуждены согласиться.

Седов их понимал. Порой союзник более ненавистен, чем враг, потому что врага нужно побеждать и уничтожать всеми доступными способами, а с союзником приходится считаться, находить общий язык, уговаривать. Порой все эти союзники, «братские народы» и отдельные личности принесли России больше вреда и хлопот, чем выгоды. Сербы фактически втянули державу в войну против Австро-Венгрии, автоматически и Германии в самых невыгодных для русских условиях. Спасибо, мать вашу, союзнички!

Здесь же события конца Мировой войны, даст бог, развивались иначе, чем в памятной Седову истории. 26 марта Черноморский флот, проутюжив огнём побережье, высадил десант за линией обороны осман, одновременно в наступление перешли пехотные и кавалерийские дивизии, фронт был прорван в первые же часы операции.

Всем радоваться? Как бы ни так. К концу дня в Кремль подоспела депеша из ВЧК Петрограда: эсеры спровоцировали антивоенные митинги, обвиняя правительство Седова в нарушении обещания «Нет — войне!» В столице пока сохранялось спокойствие.

Несколько утомлённый упрёками сожительницы в планируемых смертоубийствах, председатель отправил несколько приказов через генштаб, минуя собственный секретариат: о максимально жёстком подавлении беспорядков, применяя оружие на поражение, ответственный — командующий Петроградским округом, о готовности кронштадтских к оказанию помощи войскам, рабочей гвардии и милиции в городе, ответственный — комиссар флота и член ЦК товарищ Дыбенко. На случай захвата повстанцами почты, телефонных станций и телеграфа штаб округа, штаб Балтфлота и штаб милиции проверили радиосвязь с Москвой.

И всё же пиления со стороны Евы Седов не избежал. Вечером того же дня 26 марта, когда остались вдвоём в его кремлёвском кабинете, она буквально вцепилась в него:

— Леонид! Я не одобряю, но понимаю будущие жертвы среди эсеров. Но ты посылаешь туда Урицкого, Рыкова, Лациса, Каменева, Бухарина, Пятакова… Наших людей! Даже Антошу своего. Ими зачем рисковать?

— Чем больше толковых и доверенных членов СПР расставим в ключевых точках, тем быстрее и с меньшими издержками задавим мятеж.

— Издержки? Ты рассуждаешь как коммерсант. Впрочем, я привыкла. Ты привык мерить людей числами: погибнет 100 человек, а не 1000, стало быть, издержки снижены, успех. Но каждый из умерших в той сотне — личность, индивидуум. Целый мир! Неповторимый. Как можно столь хладнокровно кидать их на убой?

— А ты предлагаешь умерщвлять личностей-индивидуумов сразу тыщами? Ну и кто их нас двоих больший душегуб?

Он скривил губы, от частоты этого выражения принявшие характерный излом, такие его видели соратники до смерти в 2022 году. Вообще, сходство с Троцким медленно, но верно растворялось. Чуть оттопыренные его уши ближе прижались к черепу. Малость уменьшился длинный еврейский нос, или показалось? Короткие волосы вконец поседели от месяцев треволнений. Ещё бы рост прибавить, точно бы напоминал себя настоящего.

От последних его слов сморщилась также Евдокия, и не только губами — всем лицом, приготовившимся пустить слезу. Дочка благородных и бывшая гимназистка, она даже в эсеровские годы была далека от насилия, воспринимала его несколько отстранённо. В ЦК ПСР и Совнаркоме попала в эпицентр событий и приятия решений, здесь определялось, сохранится ли глубокое затишье на османском фронте или начнётся светопреставление, когда 12-дюймовые снаряды двух линкоров начнут рвать в клочки человеческие организмы, каждый снаряд примерно полтонны весом… Сюда, в Кремль, приходили и доклады: да, началось, стреляли. То есть худшие её опасения оправдались.

Увидев влагу в женских глазах, Седов небрежно успокоил:

— Не чувствуй себя соучастницей. От тебя ничего не зависит. Ты — только свидетель громадного поворота истории, ужасного и кровавого, но не мы с тобой запустили этот процесс. Я лишь пытаюсь, чтоб история меньше нарубила фарша из человеческого мяса.

Она вздрогнула.