Шайтан Иван 6 - Эдуард Тен

меня десять тысяч рублей. Долг он исправно, хоть и неспешно, возвращал — к сему дню уже четыре тысячи. Так что помощь эта — не милостыня, а лишь беспроцентный, дружеский заём, который когда-нибудь вернется.

Подкреплённая теперь солидным приданым за дочь, Мелис отправилась к Михаилу в загородное поместье. Я отлично помнил о бабушке Миши, Елизавете Алексеевне — женщине волевой, с характером крепким и стойким. Способную ради внука порвать любого, не сомневаясь ни секунды в своей правоте. Потому предупредил Мелис, и, помимо верного Анвара, отрядил с ней для солидности степенного Аслана. Лейла, принявшая православие и ставшая Лидией Хайбулаевной Омаровой, была готова к свадьбе.

Судя по тому, что обратно вернулся лишь Аслан — всё сладилось.

— Приняли хорошо, — коротко доложил Аслан. — Совсем не старый женщина встретил, смотрел строго, сказала ехай один. Госпожа Мелис у нас в гостях останется. Потом уж вместе приедет.

К моему немалому удовольствию, провалилась и затея Мурата с княжной Оболенской. Слуга, отправленный с визитом, вернулся с сухим ответом: Ея сиятельство княгиня Оболенская принять не может, ибо изволила отбыть в загородное имение. Какое именно — я даже не запомнил. Мурат искренне загрустил, словно у него отняли игрушку. Успокоить его удалось лишь обещанием устроить встречу непременно — по возвращении княгини.

— А возвратится она обязательно, — добавил я твердо. — Княгиня подождёт. Тебе сейчас надлежит думать об учёбе, тем паче — опекать тебя будет сам государь! Учиться придётся так, чтобы быть первым, Мурат. Никак нельзя опозорить честь рода Омаровых, ни единым промахом.

Слова, кажется, запали в душу Мурата. Он проникся и с того дня усердно склонялся над уроками Катерины, впитывая всё, что надлежит знать юноше его лет из благородного семейства.

Обсудил с Андреем его скорую отправку на Кавказ для временного командования батальоном. Подчеркнул необходимость подготовки батальона к весенне-летнему обострению — активизации горцев, в чем я, разумеется, не сомневался. Особо наказал забрать оружейников в любом случае, сообщив им, что это мой личный приказ. Распорядился также выдать деньги на закупку необходимого, если потребуется. Весь вечер мы посвятили обсуждению всех подробностей и мелочей, которые надлежало уладить Андрею перед отъездом.

Перед расставанием Андрей передал мне приглашение на свадьбу Михаила и Лидии в их загородном имении. При этом он заметил, что Елизавета Алексеевна наказала непременно быть, иначе будет крайне обижена. Обида её, как за любимого Мишеньку, так и за не менее любимую Лидию, грозит стать пожизненной. Шутить с этим действительно не стоило.

Свободное время я посвящал разработке планов по созданию и подготовке подразделения личной охраны для первых лиц государства.

Надо отдать должное Императору: восстание декабристов в 1825 году потрясло его до глубины души, превратив в непримиримого противника всего, что связано с революцией и революционерами. Появление Третьего отделения и жандармского корпуса, наделенных столь широкими полномочиями, стало прямым ответом на эти события. Жесткая цензура и всеобъемлющий контроль над обществом были налажены. Однако сама концепция контрразведки и связанная с ней деятельность оставались аморфными и неясными. Вернее, их практически не существовало. Хотя некие зачатки были у военных, и они тоже были весьма далеки от совершенства. Вот и приходилось сидеть и вспоминать всё, что связанно с охраной, ожидая вызова от полковника Лукьянова, который занимался первичным отбором кандидатов. Далее должен подключиться я. Пришлось настоять на возможности приёма в отряд не только потомственных дворян, как предлагал Бенкендорф. Напомнил ему, кто стоял у истоков восстания декабристов и что потомственное дворянство не является гарантией преданности и лояльности. Генерал после некоторого размышления согласился с моими доводами.

Мои записки и мысли по поводу контрразведывательной деятельности явно заинтересовали генерала Леднёва. Он попросил меня изложить своё мнение безо всяких ограничений. «Только без фантастических прожектов», — оговорился он. Мы долго обсуждали подрывную деятельность неизвестного нам одиночки, который сумел нанести столько урона Кавказскому корпусу.

— А сколько таких… в рядах армии в целом? — задал я генералу неудобный вопрос.

— Вынужден признать вашу правоту, — задумчиво произнёс Леднёв. — Не зря Шувалов в своё время настаивал присмотреться к вам. Но, к моему глубокому сожалению, обстоятельства сложились так, что сейчас, даже если бы Главный суд привлёк вас к ответственности по самому подложному обвинению, я не смог бы отстоять вашу правоту. Наши возможности несравнимы с правами и полномочиями жандармского корпуса. Признаюсь, мы отслеживали вашу деятельность с самого начала, и я впечатлён вашими достижениями. С полной ответственностью заявляю: я бы поручил вам организацию контрразведывательной службы в составе Генерального штаба. — Леднёв вздохнул, и в его словах чувствовалась искренняя горечь.

— Ваше превосходительство, — отозвался я, — все эти «если бы» да «возможно бы»… Пустые сожаления. Что мешает нам решать подобные проблемы сообща, в тесном сотрудничестве? Ничто, кроме межведомственной неприязни. Хотя на словах мы служим одному делу. Или я не прав? К чему разжигать отвращение к жандармским чинам среди армейских офицеров? Согласен, не все в жандармском корпусе достойно несут своё звание. Но разве среди армейского офицерства мало таких же разгильдяев? Молчите. Вот в чём вся загвоздка! — резко оборвал я. — Все, всё понимают, но никто ничего не делает. Полноте, ваше превосходительство, дальше — пустые рассуждения. Вы послали депешу в ваши подразделения?

— Да, — кивнул Леднёв. — По получении её они немедленно начнут проверку по вашим ориентирам. Полковник Желтов — офицер опытный и толковый. Надеюсь, в ближайшее время получим от него сведения, кои нас интересуют.

— Благодарю, ваше превосходительство, за внимание, — сказал я, готовясь откланяться.

— Надеюсь, Пётр Алексеевич, наша совместная работа вас не затруднит? — спросил генерал, и в его голосе прозвучала искренняя надежда.

— Нисколько, — отвечаю я. — Всегда рад помочь. Честь имею.

Глава 30

Пришло официальное приглашение на свадьбу Михаила и Лидии. Бабушка, Елизавета Алексеевна, не поскупилась, но круг гостей был строго очерчен: лишь самые близкие друзья и родня. Родни, впрочем, набралось изрядно. Я со всем семейством, Андрей со своим кланом, граф Васильев и Иван Федорович Тютчев, служивший у графа. Тютчев горел желанием познакомиться с молодым дарованием — Михаилом Лермонтовым, чьим творчеством искренне восхищался. Визит его Елизавета Алексеевна приняла с явным благоволением. Ей несказанно польстило присутствие столь важных особ со стороны невесты: князей Долгоруких, графа Васильева. Поразили старую даму и мы с Катериной и Адой: полковник, Георгиевский кавалер… Но истинный ужас, смешанный с изумлением, вызвала, пожалуй, моя свита — молчаливые ухорезы со взглядами