Физрук: на своей волне - Валерий Александрович Гуров

Я в очередной раз натянул на себя какой-то прикид — джинсы с узкими штанинами и кофту с яркой надписью поперёк груди. В зеркало глянул — вот фу, ну не моё и всё.

— Вов, ты в этой одежде выглядишь очень хорошо. Просто тебе сблизь не видно, — послышался голосок Ани.

Она, похоже, подглядывала одним глазком за тем, как я переодеваюсь. Вот всё-таки нетерпеливая мадам.

— Мне кажется, я на пингвина похож, — усмехнулся я.

— Скажешь тоже на пингвина, просто у тебя ноги тонкие и стройные, а верх большой. Так почему бы нам стройные ноги не подчеркнуть?

— Тебе к Славе Зайцеву работать надо идти, — вздохнул я. — Ань, ну реально же как пугало выгляжу!

— Давай так: выходи из кабинки, шторку откроем, и глянешь на себя в зеркало на расстоянии. Совсем другой эффект будет.

Я открыл шторку, вышел и в этот момент услышал знакомый голос:

— Здравствуйте, Владимир Петрович!

Твою же мать… я обернулся. Передо мной стояли трое моих учеников с неподдельным удивлением во взгляде. Я прямо видел, как они удерживаются от смешков.

— Здорова, молодёжь, — буркнул я. — Чё тут забыли?

— Шопимся, — протянул один, пожимая плечами.

Я почувствовал, как щеки наливаются жаром. Стою, блин, как клоун, в обтягивающих джинсах и кофте с надписью «Urban Street».

— Ну… правильно, дело полезное. Тоже вот, — я кивнул на тележку. — Обновляюсь.

Они покивали, в глазах пацанов плясали искорки. Я прекрасно знал, что завтра по школе пойдут слухи, что физрук гоняет по дисконту и примеряет прикиды «как у малолеток».

— О! Это твои ученики? — спросила Аня, с интересом глядя на троицу.

— Ага, трудовая молодёжь, — подтвердил я, скрестив руки на груди.

— Привет, ребята! — Аня улыбнулась. — У нас тут с Володей… ну, в смысле, с Владимиром Петровичем спор возник. Идёт ему эта одежда или нет. Вот вы как думаете?

Пацаны переглянулись. Я-то видел всё по их лицам: щеки дрожат, губы кусают, глаза блестят. Им, конечно, смешно до слёз. Ну ещё бы — всегда они меня видели в пиджаке, рубашке, а тут я в обтягивающих джинсах. Картина, прямо скажем, несуразная.

Но вслух, словно сговорившись, все трое выжали почти хором:

— Очень идёт!

— Вам прямо классно!

— Стильно смотритесь, Владимир Петрович!

Аня засияла, довольная, как будто лично выиграла спор.

— А вот ещё я где-то комплектом к этому кепку видела… — Аня полезла ковыряться в тележке.

А один из пацанов, воспользовавшись моментом, нагнулся ко мне и тихо прошептал:

— Выглядите как… ну не очень.

— Понял, пацаны. Ладно, сдрысните, а то она мне сейчас ещё и кепку приправит, — попросил я.

Пацаны поняли и рассеялись по магазину. Аня же так и не нашла кепку, чему я, честно говоря, был только рад.

— Ну что, это хоть берём? — просияла она.

— Ну давай отложим… а там может ещё что посмотрим.

— Не нравится, да? — насторожилась она. — Честно скажи.

— Нет, Ань. Ничего не нравится. Наверное, такой молодёжный магазин — не про меня, — всё-таки признался я.

Она нахмурилась, губы поджала, будто я её старания на смарку пустил. Но миг — и её лицо снова засияло.

— Слушай… а может, давай наоборот? Ты выберешь, что по душе, а я просто подскажу, если совсем мимо?

— Я не думаю, что мне хоть что-то понравится… — пожал плечами я. — Но давай попробуем.

Попытка, как говорится, не пытка.

Мы вернулись в зал. Я думал, что нам придётся развешивать обратно вещи из примерочной, но нет. Аня оставила их прямо в раздевалке, а одна из девчонок, что работала здесь, подъехала со своей тележкой и положила все эти вещи туда.

Я плёлся по рядам, глядел на барахло. Всё то же самое, что Аня мне навязывала: молодёжно, ярко, но не по мне. В голове уже рылись мысли плюнуть на весь этот шопинг, но взгляд, скользя по полкам, вдруг замер.

— Еперный театр, — присвистнул я.

Передо мной стоял манекен, одетый по последнему писку моды моей молодости. На нём были самые настоящие «говнодавы» — кирзачи. Чёрные, грубые, с толстой подошвой. Костюм «Адидас» с тремя полосками. Штаны прямые, кофта на молнии, всё как должно быть. А на голове — кепка с коротким согнутым козырьком.

— Ни фига себе… — выдохнул я. — Вот это кино!

Шмотки были не только на манекене, но и лежали на полках — практически полноценный стеллаж.

— Я так и знала, что тебе понравится! — подоспела Аня и закатила глаза. — Это мерч из популярного кинчика, коллаб с адидасом!

Я не понял половину из того, что она сказала. Но схватил ботинки, костюм и кепку.

Зашёл в примерочную. Скинул с себя майку и штаны, влез в костюм. Ботинки сели чётко, кепка как родная.

Я посмотрелся в зеркало и впервые удовлетворённо кивнул.

— Вот оно… — сказал я себе. — Моё.

В отражении больше не торчал школьник-переросток и не толстяк в пиджаке. На меня смотрел тот самый я — из девяностых, когда пацаны были пацанами. Только пузо, черт возьми, мешает, но с этим я ещё разберусь.

Я одёрнул шторку.

— Ань, глянь!

Шторка приоткрылась, и Аня, держа в руках какие-то платья, уставилась на меня. На пару секунд замерла, а потом расхохоталась:

— Ну всё, Вова! Ты как будто из девяностых телепортировался! Тебе прям в клип «Ласкового мая».

Я покрутился перед зеркалом, расправил полоски на куртке. Да, чёрт возьми, мне самому нравилось, как я выгляжу. Словно не толстяк-учитель физры, а тот самый я, настоящий, из прошлого. Пусть и пузо выпирало, и морда в зеркало смотрела другая, но в душе всё стало на свои места.

— Ну… может, только обувь сменить? Под спортивные штаны такое не носят.

— А что не так? — удивился я.

— Да не модно, — пожала она плечами. — Ну, согласись, ботинки под спорткостюм… странно.

Лично я ничего странного в этом не видел, хоть под лупой. Любой уважающий себя пацан мог себе позволить надеть те же «говнодавы» под спортивку. Особенно, если надо было идти на стрелку.

— Хреновая значит мода, — отрезал я.

— Ну раз у тебя душа лежит, — протянула Аня, внимательно меня осматривая.

Она прислонила пальцы к подбородку, явно о