Нашествие - В. Бирюк

Ты уже сообразил, что «расчистка твоей дороги» начинается с «расчистки дороги» Алу?

- Если у тебя есть вопросы - спрашивай. Но учти - я не пророк, я не вижу будущее, я пытаюсь его понять. Не на все вопросы смогу ответить.

Чарджи как-то растерянно хмыкнул в кубок.

- Х-ха… А я ещё не придумал. Все вопросы. Которые важны для такого дела. Ладно. Сперва кобячье отродье.

И мы расстались. Чарджи - гнать и истреблять воинов покойного Кобяка. А я разбираться с русскими заговорщиками.

В какой мере эта беседа сподвигла Чарджи к изменению маршрута движения? - Не знаю.

В Протолчии Чарджи захватил «многие вежи». Опасаясь лукоморцев, перешёл на правый берег Днепра. Тут к нему подошли отряды торков, вызванные с Роси. Огромную добычу отправили на Русь. А сам Чарджи сказал, как когда-то Игорь Старый своей дружине в окрестностях Искоростеня: «Идите домой, а я похожу ещё». Результат у инала получился… иной. Об этом - чуть позже.

Кончак стремился втянуть в свой поход всю Степь, активно использовал личные связи и обаяние. Следствие: в какую орду не загляни - траур.

- А что так?

- А вот беглецы из-под Переяславля прискакали. Убили-казнили злые русские наше солнце ясное, надежду и оборону, Съдвака Кулобичскиго!

- Да ты что?! Ну, тогда собирайтесь. По велению Государя Русского, всякий хан или бек, кто водил людей на Русь воевать, повинен смерти. А кто из простых людей ходил - есть тать степной, повинен трудам тяжким в местностях отдалённых. А семейства их, чад и домочадцев, с имениями, брать за государя и везть на Русь.

Подобное - очень облитературенный диалог в самом начале похода. В реальности, едва торки Чарджи вышли к Суле, как вся Степь поняла: будет больно, пора валить подальше.

Половцы бежали. Наша Переяславская победа лишила их множества воинов, значительной части элиты, воли к сопротивлению. Оставалось терпение: все были уверены, что русские немножко пограбят становища, как бывало в последние годы, кого-то захватят, после вернут за выкуп. То, что нынче другой тип войны, что выкупов не будет, что русские вновь, как при Мономахе, «пробьют» Степь на всю глубину, до Дербента и до Дуная - не доходило.

Ещё три года тому назад русские князья нанимали половцев против других русских князей. Боголюбский этим постоянно занимался. А прежде папа его Долгорукий. А до того дедушка Мономах. Три поколения погано-приглашателей!

«Что было - то и будет! И нет ничего нового под луной!».

Вы, таки, уверены?

Дожав русских князей-противников три года назад в Киеве, поддерживаемый мною в части единства Руси, Боголюбский уже не нанимает половцев громить Русь. Теперь я нанимаю половцев громить Степь.

Без всякого найма старый Боняк пошёл на смерть. От любви к народу и свободе. И немножко от инстинкта самосохранения: смерть была близка к нему и по политике, и по здоровью.

Без обещанной платы и задатка, молодой Алу нынче гонит и рубит бегущих «шаруканычей» в память об отце. Ещё: из любви к народу и свободе. И чуть-чуть от инстинкта самосохранения. Если он не станет ханом - его убьют. Если станет… есть шанс.

Алу неподкупен. В том смысле, что при уровне наших отношений тонна серебра туда-сюда… со-чувствие душ стоит дороже. Но он не один.

Возле Алу десятки беков и беев, сотни джигитов. Мы, Русь, их «покупаем». Неявно - не килограммами драг.металлов или пудами хлеба. Долей в захваченном моими отрядами. Правом отхватывать «добычу из-под моего меча» - громя бегущих, захватывая их отары и вежи. А, главное, в перечень форм оплаты вводится то, чего прежде не было в отношениях половцев и русских. С берендеями или торками - было. С кыпчаками, вроде турпеев (1150 г.), каепичей (1160 г.) - было. Но не в таких масштабах.

«Переход количества в качество».

Русь даёт кочевникам землю. Кочевья. Зимовья с летовками.

Землю, которая прежде, вот только что, была землёй других кочевников, других орд и стала нашей по праву победителя.

Ничего нового: так было одно и два столетия назад, когда русские заняли Рось и Сулу, очистили их от одних кочевников и населили другими, «своими».

Мы победили - это наша земля. Мы так думаем. И даруем её вам. С правом использования. Право владения принадлежит богу, но скот пасти можно.

Прежняя схема: русский князь нанимает половецкий отряд, чтобы разорить владения другого русского князя, заменяется, при подавлении раздробленности на Руси, другой: русский князь нанимает половецкого хана, чтобы тот захватил владения другого половецкого хана. И переходит к третьей, где уже не наем, а союз.

Я сидел в шатре, тупо уставившись в стену. Чей-то дом был. Ещё на рассвете здесь жил какой-то подханок. Бек какой-нибудь. Из куман: на стенке сшитая из войлока кукла - символ предка. Шары-кыпчак ставят предкам каменные изваяния, куманы делают кукол из войлока, возят с собой, вешают на столбах или на стенке. Лары, пенаты, гении… Русские вырезают подобное из дерева с гипертрофированным членом. Детские и недетские игрушки. Я про такое - уже…

Предок-покровитель. Не помог. Хозяин меньше суток назад радостно выскочил из юрты: Боняк приполз! Ура! Не будет хрыч старый своей ветхой «честью» глаза колоть! Надо глянуть! И не вернулся.

Здесь, что ли, спать укладываться? Как бы блох не набраться. Э-эх, сейчас бы горячую ванну, да в чистую постельку, да придавить подушку...

Устал. Приморился. Более всего не от рубки да скачки - от нервничания. От самого себе поедания. Теперь откат пошёл. А дела не все поделаны, ещё куча всякого осталось, внимания требует. Лагерь притих, но какая-то суета ещё продолжается. Мужики чего-то хохочут, кони фыркают, переступают. Смена караула прошла. Внутреннего. Внешний, надеюсь, уже развели.

Пришёл Курт. Ему тяжело: слишком много вокруг пролитой крови, свежего мяса, страха смертного. Оно потихоньку выветривается, но у него чутьё тоньше человеческого. Мы-то уже принюхались, а ему по мозгам лупит. С оттенком… перебора. Одно дело дичь загнать да порвать, другое - когда мясо вокруг повсеместно, по площадке россыпью. Как алкоголик перед океаном водки - «хоть залейся».

Потыкался в меня, требуя внимания ласки. Понял, что я нынче как тот балбал - статуй деревянный вырубленный. Обнюхал лежавшую на кошме грамотку. Фыркнул - не понравилось.

Какой запах ему не понравился - не знаю. А мне не нравится смрад измены, которым несёт от этого послания.

«Киевскую грамотку» с ларцом я отдал Ноготку - со столичными мерзавцами Искандеру разбираться. А «черниговская»