Ревизор: возвращение в СССР 44 - Серж Винтеркей

Пашка говорил, что им нужны очень веские доказательства, просто так ничего они сделать не смогут. А я ни с кем из КГБ не встречаюсь за границей и ничего никому никогда не передаю, так что взять доказательства им негде.

Придя к этой мысли, Диана успокоилась и заставила себя улыбнуться. Все, никакой паники, надо взять себя в руки, — мысленно приказала себе она. Тут в дверь номера постучали, и сердце Дианы снова сорвалось в галоп.

— Сеньора Эль-Хажж, можно к вам? — в номер заглянул массажист.

— Конечно, Маурицио, заходи, — облегченно выдохнула Диана.

* * *

Москва, квартира Ивлевых

Проходил мимо телефона, когда он как раз зазвонил. Даже вздрогнул от неожиданности. Тут же снял трубку, чтоб малышей звонок не разбудил.

— Добрый день, — слышу женский голос с легким акцентом, — я разговариваю с господином Ивлевым?

Отвечаю:

— Да, добрый день. Я Павел Ивлев, всё верно.

— К вам обращается секретарь посольства Бельгии в СССР. Уважаемый господин Ивлев, мы хотим вас пригласить на праздник в нашем посольстве 15 ноября по случаю дня королевской династии Бельгии, учреждённого в честь Леопольда II, короля Бельгии.

— К сожалению, я не могу прийти. Буду за рубежом в этот день, — ответил я. — Но большое спасибо за приглашение.

— Очень жаль, господин Ивлев. Ну, конечно, мы понимаем, — ответила женщина, и наш разговор на этом и завершился.

И только тут до меня дошло, что это же тот самый Леопольд II, который миллионов двадцать, так навскидку, африканцев замучил на территории Конго… Я же именно про него и упоминал не раз, когда по радио рассказывал о кошмарах бельгийской колонизации Африки… Вовремя эта секретарша трубку положила, а то я мог бы не сдержаться и сказать пару горячих слов, после которых никогда в жизни больше меня в это бельгийское посольство никто никогда бы не пригласил. А это всё же не дипломатично, тем более что мне явно звонила не правнучка этого Леопольда, которой, конечно, с удовольствием бы всё накипевшее высказал, а всего лишь какая-то бедолага из посольства. Хотя и на правнучку зачем набрасываться, мало ли она сама своего кровавого деда до дрожи в руках ненавидит? Так, надо успокоиться. Полегче, короче, надо на поворотах. А то вот так ляпнешь что-то сгоряча, а посольские жалобу в МИД наш накатают по поводу оскорблений от журналиста Ивлева. И что-то я даже не сомневаюсь, что наш МИД прогнется и начнет мне проблемы устраивать… Они же там сторонники тезиса, что даже ненавидя кого-то, надо ему мило улыбаться и пить с ним шампанское…

Ну что же, мы только что выяснили, что в дипломатию мне соваться нельзя… К счастью, иллюзий у меня никогда и не было.

Но в любом случае, даже если бы я был в Москве, а не уезжал на Кубу, на такой прием по поводу Леопольда II я бы точно не пошёл. Мне бы там кусок в горло на фуршете не полез бы. Это же всё равно, как если бы немцы учредили государственный праздник в честь Гитлера. Надеюсь, никогда такого не случится…

Но как же странно складывается история: и тот, и другой — виновники гибели десятков миллионов человек. Но одного лидера на родине чествуют, и в честь него существует государственный праздник, а второго заслуженно презирают все нормальные люди, в том числе и в его стране, и в Австрии, откуда он в Германию прикатил. Этот мир явно сумасшедший.

Интересно, когда европейцы свой Евросоюз создавали, ну, не будущий, а в той форме, что сейчас уже есть, и выбрали именно Бельгию для того, чтобы в нём столицу основать, они вообще хоть на минутку задумались, какой глубокий символизм заложен в этом выборе? Сколько немногочисленная бельгийская нация крови пролила совершенно мирных людей… Может, это не совсем то же самое, как говорится, как корабль назовёшь, так он и поплывёт, но что-то в этом есть достаточно зловещее…

— Кто там звонил? Не Маша? — спросила меня Галия, видимо, удивившись тому, что разговор давно закончен, а я всё ещё неподвижно стою около телефонного аппарата.

— Нет, это из бельгийского посольства приглашали на приём 15 ноября.

— Ой, как жаль, — расстроилась Галия, — мы же на Кубе будем, не сможем пойти. А было бы интересно посмотреть, чем там угощать будут.

— Не, мы бы в любом случае не пошли, — сказал я. — Давай я тебе расскажу, почему именно.

Толкнул на пару минут короткую историческую справку по поводу Леопольда II. Галия, которая, как выяснилась, эту мою передачу по радио не слушала, конечно, впечатлилась, с такими круглыми глазами меня слушала, а потом покачала головой и сказала:

— Ну как в честь такого вот человека можно было основать серьёзный государственный праздник? Это же натуральный мерзавец.

— Какой народ, такие и герои, — пожал плечами я. — Бельгийцы очень богаты по сравнению с жителями Конго, из которого они вытащили за время колонизации в пересчёте на современные деньги десятки миллиардов долларов, если не сотни миллиардов. Но что-то ни крошкой из этих средств с жителями этой территории делиться не собираются, только на словах сочувствовать мастера.

— Гады они короче, эти бельгийцы, — жёстко сказала Галия. — Как здорово, что не пойдём мы к ним на этот приём по любому.

Всё ещё качая головой, Галия отправилась на кухню явно чайку попить, пока дети такой шанс дают спокойно. Я уже более расслабленно отправился вслед за ней. Выговорился, полегчало немножко.

И тут очередной звонок. Подумал, конечно, неужто снова в какое-нибудь посольство заманивают? Надеюсь, не в честь какого-нибудь кровожадного европейца в этот раз… Хотя в любом случае это наверняка приглашение на прием в ближайшие несколько недель, а значит, я автоматически его буду отклонять.

Ну нет, лучше бы из какого-нибудь посольства звонили… Взяв трубку, тут же узнал голос Регины.

— Здравствуй, Павел, как твои дела? Спасибо, что ничего никому не рассказал. Я, в свою очередь, тоже нашу договорённость чту, и готова поделиться информацией. Давай как-нибудь встретимся, обсудим всё, что мне удалось узнать. Ну, по тому вопросу, что мы с тобой обсуждали…

— Извини, но у меня скоро уже самолёт. Несколько недель нас не будет. Давай созвонимся уже в декабре, — ответил я.

— Ну ладно, — разочарованно сказала Регина, — хорошего тебе полёта.

— Спасибо, всего доброго, — ответил я сухо и положил трубку.