Ревизор: возвращение в СССР 44 - Серж Винтеркей

с утра позвонил Ионову. Тот вначале удивился, услышав мой голос. Мы вроде бы с ним всё действительно уже обговорили.

Но я тут же ему объяснил, в чём вопрос.

— То есть ты считаешь, что для нас такой преподаватель будет выгоден? — полуутвердительно, полувопросительно спросил Ионов.

— Да, это зрелый мужчина, много пробывший за рубежом. И хотя учёной степени у него нет, но сами понимаете, кого попало приглашать в военную академию лектором не будут. Они же там тоже, когда обучают офицеров, присматривают себе самых лучших, чтобы к себе переманить.

— Ну, раз такое дело, — сказал Ионов, — то, конечно, будем сотрудничать.

Оставил ему рабочий телефон Гриши, а потом, подумав, решил ещё занести ему телефон и самого Ионова. Мало ли, Константин Сергеевич забегается и забудет его набрать. Три недели — к чему ждать, пусть тогда сам Гриша его набирает, я так думаю.

Гриша сейчас на работе. Но Родька же на каникулах. И погода сегодня более-менее… Выглянув в окно, как и надеялся, увидел на детской площадке Родьку с его неизменной повязкой, тут же записал телефон на бумажке, вышел и вручил Родьке вместе с жевательной резинкой.

— Привет, Родька! Передай папе, пожалуйста, этот телефон. Только не забудь.

— Хорошо, не забуду, — сказал Родька, укладывая бумажку в карман рубашки. — А это правда, что вы к кубинцам уезжаете?

— Правда, но только на три недели. Погостим и обратно вернёмся.

— Хорошо, буду вас ждать, — сказал Родька.

Я уже повернулся, чтобы вернуться домой, но тут пацан неожиданно спросил:

— А кубинки красивые?

Этот вопрос застал меня врасплох.

— Да ещё не знаю. Ещё не так уж много их в своей жизни и видел. Когда вернусь, наверное, смогу тебе уже ответить на этот вопрос. А почему ты интересуешься?

— Да папа вчера меня расспрашивал, хочу ли я себе новую маму. Сказал ему, что, конечно же, хочу. Вот подумал, может, вы с Кубы привезёте подходящую?

— Не, Родька, с этим помочь не могу. С этой целью надо твоего отца туда отправлять, а то сам понимаешь, может, я выберу такую, что мне понравится, а ему она не подойдёт. Так что, возвращать обратно, что ли, на Кубу? Нехорошо получится, согласись.

— Ну да, как бы так. — всё-таки неохотно, но согласился Родька.

Возвращался обратно в квартиру в приподнятом настроении. Ну какой оригинальный ребёнок! С ним никогда не соскучишься. Гриша всё же типичный военный — из самых умных, но вполне себе предсказуем. А Родька — нет. Из Родьки такое впечатление, что в будущем может получиться классный артист разговорного жанра, да ещё и сам себе писать сможет тексты для выступлений. Мышление у него совершенно нестандартное.

Представляю, как он выбешивает в школе своих учителей… У них же задача простая — забить все гвоздики так, чтобы шляпки не торчали. Тяжело, конечно, приходится детям с оригинальным мышлением в советской школе. Хотя, если быть честными, в любой школе мира то же самое. Если в классе несколько десятков человек, учителю вовсе не до того, чтобы заниматься каждым из них, разве что это не совсем уж какой-то подвижник, герой своей профессии. Такие тоже есть, но очень редко попадаются.

* * *

Москва, МГУ

Во время обеда Луиза, к удивлению Мартина, приветливо поздоровалась с ним и подсела к нему за столик. В университете они обычно старались вести себя сдержанно, не показывая окружающим излишней симпатии друг к другу. Причем на такой модели поведения настаивала раньше именно Луиза, говоря, что Мартин как глава Союза свободной немецкой молодежи должен быть примером для остальных немецких студентов, демонстрируя в первую очередь рвение к учебе и общественной работе. А личные связи, мол, надо держать подальше от чужих глаз. Поэтому Мартин немного опешил и насторожился от такого внезапного поворота. Кроме того, он все не мог забыть ту информацию, которую выяснил недавно по взаимодействию Луизы и резидента Штази Баума. Так что расслабиться ему было довольно сложно, хоть и приятно было публичное внимание к нему такой милой и красивой девушки.

— Привет, Луиза! — кивнул Мартин. — Как дела? Как занятия? Справляешься с материалом после пропущенных пар?

— Да, все прекрасно, — лучезарно улыбнулась ему девушка, принимаясь за еду. — Я почти что не отстала, так как все это время самостоятельно занималась. Но спасибо тебе большое, что беспокоишься обо мне, — посмотрела она кокетливо на немца.

— Не за что. Что ты, — разулыбался в ответ Мартин. — Если вдруг нужна будет помощь, обращайся, я всегда рядом.

— Помощь как раз нужна, раз уж ты предложил, — улыбнулась Луиза. — Мне нужно встретиться снова с твоим другом, Ивлевым. Он же мне обещал по статье рекомендации дать. Я статью написала уже, так что не хочу затягивать с этим вопросом. Поможешь?

— И рад бы, — с сожалением развел руками Мартин, — но никак не смогу. Паша уезжает сегодня, кажется… Да, сегодня, точно, с семьей на Кубу на три недели.

— Что⁈ Как на три недели⁈ — ахнула, не сдержав эмоций, Луиза. — Но мне обязательно нужно с ним встретиться. Мне поздно через три недели…

— Ну, тут ничего не сделать уже, — немного напряженно ответил девушке Мартин, очень озадаченный ее бурной реакцией. — Не переживай ты так. Я уверен, что статью ты написала отличную. Если хочешь, я могу ее почитать и еще поищу кого-нибудь, у кого есть опыт публикаций в прессе, покажешь для уверенности. Не обязательно же именно Ивлеву ее нести.

— Обязательно, — ответила Луиза, едва сдержав раздражение. — Я с ним договорилась ведь…

— Тогда придется три недели подождать, — нахмурился Мартин, которому совсем не понравилась ее реакция. Уж очень она была расстроена и слишком энергично настаивала на встрече именно с Пашей.

Недавняя расслабленность слетела с немца, как сбитая щелчком, а в душу начали закрадываться смутные подозрения об истинных целях девушки, которую он в мыслях уже не раз представлял своей невестой и считал такой чистой и наивной. Возможно, что наивным был именно он…

* * *

Москва, квартира Ивлевых

Ну вот он и вечер пятницы. Мы полностью готовы к выезду.

Валентина Никаноровна, конечно, сегодня нам с детьми не помогает. Пошла сама собираться и готовиться к выезду. Так что сегодня сами, всё сами.

Машину генерал обещал прислать к пяти, но без пятнадцати пять мы уже