Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ)

Последний месяц он охранял здесь какого-то министра, какого именно он так и не запомнил, потому что ему не было до этого дела. Всего лишь еще один араб в цветастом платке — шемахе, низенький, полноватый, с черными глазами навыкате и липкими, нечистыми руками. Араб этот был вдобавок и половым извращенцем — он содержал гарем из маленьких мальчиков, и иногда это вызывало у Джима желание засунуть в рот министра гранату и выдернуть чеку. Сегодня он был старшим смены — то есть он отвечал и за клиента и за восемь телохранителей (считая его самого), которые охраняли его. Утром они сели: министр в свой новенький бронированный Мерседес — видимо, должность позволяла воровать столько, что хватало не на старый, а на новый — а они сели в машину сопровождения. Это был выпускаемый серийно пикап Форд Ф550 с дизелем Камминс, кабиной "Кинг Кэб" с двумя рядами, съемной "капсулой" сваренной из листов брони и с турелью для пулемета ПКМ, специальными шинами с вставками и полностью бронированным капотом и кабиной. Девять с половиной тонн, броня держит очередь из АКМ в упор — черт знает скольким воинам "иракского фронта" такие вот машины спасли жизнь при подрывах и нападениях. Сегодня министр выступал в парламенте (процедуры демократии здесь соблюдались истово, иракцы были большие любители поговорить), потом он должен был до конца рабочего дня переместиться в здание правительства рядом, а потом он скажет, куда надо ехать. Пройдет день — и все охранники получат по семь-восемь сотен долларов, а Джим — полторы штуки, потому что он старший смены. Рискуя жизнью, он за два месяца зарабатывал столько, сколько отец зарабатывал за год тяжелого труда. И это его устраивало — возврата в мирную жизнь он уже не видел.

Итак, они пробились к Парламенту (восточнее его была главная стоянка такси зеленой зоны Багдада, машин от этого было много), Мерседеса поставили под навес и прикрыли лежащими тут кевларовыми покрышками — если неподалеку произойдет взрыв, Мерседес не повредит осколками. Сами же они стояли на стоянке для les miserables, где было полно Субурбанов, Тойот Ланд Круизер и таких вот пикапов и где собрались несколько десятков "псов войны", солдат удачи, чтобы потрепаться за жизнь, пока заняты клиенты.

Солдаты удачи делились по кучкам в зависимости от национальностей — в Ирак приезжали зарабатывать деньги со всего мира. Отдельно кучковались славяне — было очень много сербов из Сербии и Сербской Краины[73], болгар, были и русские, их язык был схож, и они могли понимать друг друга без переводчиков. Отдельно кучковались англоязычные — американцы, британцы (многие из которых прошли САС) и южноафриканцы, которых тут тоже было полно — они говорили по-английски и никого больше в свою компанию не принимали. Все остальные — либо сидели по машинам, либо сбивались в мелкие группки по три — четыре человека, пытались объясниться на плохом английском, потому что английский был международным языком наемников.

Когда Джим подошел к "своим", стоящим у бронированной Тойоты с эмблемами "Эринис" — британский контрактор, которого все знали по кличке "Сахиб", бывший оперативник САС, отличившийся в Боснии и самом начале в Ираке — рассказывал очередную историю, в которой непонятно чего было больше — то ли правды, то ли лжи…

— Так вот… И заходим мы в эту долбанную хибару — а там, скажу я вам, хибары получше чем здесь. Заходим вчетвером, потому что в тех краях надо было держать ушки на макушке. А там какой-то ублюдок кричит — я муслим, я муслим, не стреляйте!

— И вы стали стрелять?

— Конечно, нет, какого черта. Тогда мы стреляли в сербов.

— И дострелялись.

— Дай доскажу. В этот раз — это в пятом году было — нам поступила информация о том, что в нашем секторе какой-то ублюдок организовал лабораторию по производству фугасов из неразорвавшихся снарядов. Причем этот ублюдок — говорит не на арабском языке, по крайней мере, наш информатор ни черта не понимал, что он говорит.

— Они тут все тупые…

— Ты будешь слушать или трындеть?! — разозлился британец

— Все, молчу, молчу — примирительно сказал южноафриканец из бывшего спецбатальона Буффало.

— Так вот. Потом нам удалось установить, что эти ублюдки обосновались в гараже в районе Аль-Джабайла. Кто-нибудь был в Басре?

— Я был… — сказал американец, относительно которого было известно, что он входил в состав сто двадцать первого спецотряда, охотившегося за верхушкой иракского сопротивления — это рядом с железнодорожным вокзалом, чуть ниже его, на самом берегу реки. На том берегу реки — зеленка, куда лучше не соваться. Там сыро, чертовски много растительности и предельно хреново.

— Соображаешь — уважительно сказал британец

— Так что там насчет этого ублюдка?

— Так вот. Там было полно соглядатаев, все пацаны, которые шлялись по улицам — помогали им. Поэтому, приняли решение высаживаться ночью, с реки, с надувных лодок.

— С реки… — протянул недоверчиво то же американец — там очень хреновый берег, в некоторых местах можно по горло провалиться.

— Это ты, здоровая техасская орясина провалишься. А мы умеем делать дела. Так вот — подошли мы на двух лодках, два патруля и два на прикрытии, потому что больше и смысла не было. Продвигаемся вперед, там комаров полно, сущее болото, идем по метру в час, в любом месте может быть растяжка. Потом — увидели одного ублюдка, он на крыше сидел с АК — отправили его к Аллаху, у нашего снайпера бесшумная винтовка была. Потом атаковали, вышибли дверь, бросили светошумовую, входим…

Британец выдержал паузу

— И что… — спросил тот же американец

— А там — две тачки разобранные, в одну уже пару десятков килограммов тротила зарядили. И этот ублюдок орет — я муслим, я муслим!

— Ха-ха-ха…

— Вот б… Я муслим! И чо?

— Чо-чо… Нам нужен был человек, который мог бы рассказать о том, что происходит в окрестностях. Притащили, одели колпак на голову[74], этот аллашник все как на духу выложил. Девятнадцать человек сдал.

— А потом?

— Потом — потом… Отправили его в плавание по реке Шатт Аль-Араб. Без спасательного жилета, мать его…

Рассказчик не упомянул только одного. Обо всем об этом узнали журналисты. Те, кто это сделал — один был осужден на десять лет трибуналом, еще трое — изгнаны из армии с позором с лишением звания и наград. Вот так и воевали.

— Ерунда все это — авторитетно заявил американец

— С чего?

— Да с того…

Он не успел договорить — вдруг ощутимо насторожился, щелкнул затвором Калашникова, который здесь был у многих вместо М4.

Видя это — подобрались и остальные.

— Что…

— Не нравится мне это…

Но было уже поздно — совсем рядом захлопало, короткие хлопки как в ладоши только громче, с дороги уже летели гранаты автоматического гранатомета, и первая разорвалась, упал на крышу одного из внедорожников и убив сразу троих. Осколки разлетелись как раз на уровне голов.

Джим Лефтвич не помнил, как он оказался на земле — он пришел в себя и понял, что он лежит, а рядом лежит еще кто-то, и еще у него болит голова. Очень сильно болит…

И вокруг все взрывается. Взрывы следовали один за другим, без какого-либо промежутка, летели осколки, что-то уже горело. Даже в Пактии не было такого.

В следующее мгновение, его схватили за ногу и поволокли под машину.

Под машиной был американец — тот самый, из сто двадцать первого отряда. Он первый понял, что что-то неладно и первый начал действовать.

— Цел? — проорал он как контуженный

Джим утвердительно кивнул головой. Кажется, и в самом деле цел.

— Они переоделись как мы! — проорал американец — они прикинулись нами!

— Что?!

— Они в полицейской форме и на армейских машинах! Совсем тупой?!

— Нет… — тупо ответил Лефтвич

— Ты откуда?

— Морская пехота! Из Пактики!

— Кто стоял там рядом?!

— Мы работали вместе со сто первой дивизией! Иногда с третьим батальоном сто восемьдесят седьмого горнострелкового полка! Оперативная группа Раккасан, командующий полковник Вьет Луонг![75]

Его вынужденный напарник из сто двадцать первого отряда кивнул, признавая его за своего.

— Сколько их?!

— Я видел шестерых! Полицейская форма и спецоружие!

— Где!?

— Слева!

Лефтвич обернулся — лучше бы не оборачивался. В паре дюймов от его головы лежал Сахиб, голова его была изуродована взрывом, и что-то сочилось из выбитой осколком глазницы.

— Я собираюсь ударить им в тыл! Прикроешь мою задницу!

— Понял!

— Тогда выбираемся и пошли!

— Прорываемся к лестницам! Группе блокирования занять оборону на этаже!

Ноги скользили по мрамору, залитому кровь, которой становилось с каждой минутой все больше и больше — капитан едва не падал, когда, перепрыгивая через лежащие в вестибюле трупы, бежал к главной лестнице. На лестнице уже шел бой.