Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко

стеной начиналась серия ледовых мостов — тонкие перемычки, подтаявшие снизу, по которым приходилось идти на четвереньках, держа равновесие руками. Внизу темнела синяя бездна трещин.

Через час путь вывел нас в хаос ледовых башен — место, которое мы между собой назвали «лабиринтом». Здесь приходилось двигаться зигзагами, перелезая с одной глыбы на другую, используя верёвки и ледовые якоря. Небольшие «мостики» мы укрепляли длинными шестами. Иногда приходилось пробивать новые ступени. Мы с Фоминым и Норсом работали по очереди, один рубит, двое страхуют снизу. Лёд летел мелкой крошкой, оседая на усах инеем. Через час тяжёлой работы мы прошли всего двести метров по высоте.

Солнце поднялось, и ледник засверкал. Воздух стал сухим, глаза резало от бликов. Мы сделали короткий привал на площадке, укрытой от ветра, пили горячий чай из термоса. Температура поднялась выше нуля, и ледяные стены начали поскрипывать, оседать — гора просыпалась.

Отсюда оставалось ещё около трёхсот метров до площадки, где мы собирались поставить второй лагерь. Этот участок оказался самым опасным: длинный траверс под наклонённым сераком. Любой обвал — и нас смело бы в ледяную пропасть.

На узкой ледовой полке, защищённой естественной стеной, я наконец подал команду остановиться. Высота — около шестисот пятидесяти метров над первым лагерем, общая отметка — примерно шесть тысяч восемьсот. Здесь почти не было ветра, только редкий воздух давил на грудь.

Шерпы сразу начали вырубать площадки под палатки, мы ставили крючья и растяжки. К вечеру лагерь два стоял: четыре палатки, укреплённые снежными стенками, флаговый шест с полоской ткани, ящики с газолином и керосином, и два баллона с кислорода.

Ледопад Кхумбу, лежал теперь далеко внизу, словно живое море, замершее в движении. С высоты он казался обманчиво безвредным. Ночь опять пришла мучительно. Палатка дрожала на ветру, примус выл. Вдали, над Пумори, вспыхивали молнии — сухая гроза на высоте. Спали так же, как и вчера — обрывками. Но к утру я увидел главное: что акклиматизация идёт успешно. Да, ломит виски, гудит грудь, но всё терпимо, ни у кого не проявились острые приступы горной болезни.

На рассвете мы пошли вниз.

Спуск всегда коварней подъёма: ноги были ватные, внимание расползалось. Солнце быстро размягчило перемычки, и там, где вчера мы шагали без опаски, теперь всё «играло». Лестницы шатались под кошками. И тем не менее к вечеру мы ввалились в базовый лагерь — обледенелые, грязные и счастливо голодные.

— Два дня отдыха, и идём ставить третий лагерь, на семь тысяч сто метров. — Уже немного отдохнув, мы собрались за ужином, и я делился с командой дальнейшими планами. — Ставим, спускаемся снова, отдыхаем. Через три четыре дня, если погода позволит, идем с ночёвками к восьми тысячам и ставим штурмовой лагерь. Смотрим по состоянию и опять же погоду, если всё будет нормально, пойдём на штурм! Наши шерпы, пока мы будем отдыхать, будут носить в высотные лагеря всё необходимое для организации дальнейшего восхождения.

— Почему нельзя пойти на штурм сразу? — Норкс как будто забыл, что он приставлен к нам в качестве шпиона, сейчас он с азартом в глазах смотрел на меня как на всезнающего миссию. — Мы же чествуем себя хорошо, и погода нормальная!

— Потому мы и чувствам себя нормально Джек, что делаем всё правильно! — Я не стал напоминать капитану о его статусе, помощник из него вышел отличный — акклиматизация должна быть постепенной, иначе нам никакой кислород не поможет. В штурмовом лагере, на восьми тысячах нам придётся провести как минимум одну ночь. Мы её не переживём, если резко пойдём вверх без подготовки.

— Всё понятно доктор, я этого просто не знал — мои слова Норсон воспринял как истину в последней инстанции. Ни каких сомнений или возражений — Вам виднее, вы тут главный.

— Вот именно! — Я хмыкнул, оглядывая первопокорителей Эвереста — Я главный, и если я увижу, что кому-то из вас не позволяет здоровье идти дальше, я разверну вас без всякой жалости! Жизнь важнее, чем Эверест!

Ветер дёрнул полог палатки, как будто подтверждая мои слова. Я усмехнулся: гора, похоже, со мной согласна! И мне кажется, что она не возражает, чтобы я был у неё первым!

Глава 18

Мы начали подготовку к новому акклиматизационному выходу через три дня отдыха в базовом лагере. За это время шерпы успели закрепить новые верёвочные линии, укрепить лестницы и поднять часть грузов до второго лагеря. К утру четвёртого дня погода установилась ясная — небо чистое, ветер стих, только на вершинах клубились тонкие перистые облака. Это было хорошим знаком: значит, гроза не грозит ближайшие сутки.

В этот раз выход планировался в два этапа: из базового лагеря — до лагеря два с ночёвкой в нём, а затем подъем до высоты семь тысяч сто метров, установка и ночёвка в лагере три. Главная цель — не просто добраться до высоты, а переночевать на ней, чтобы организм привык к редкому воздуху.

Выход назначили на три часа ночи. Луна подсвечивала ледопад Кхумбу, как будто сама гора открывала нам путь. По знакомым меткам, отмеченным красными лентами и бамбуковыми шестами, мы продвигались уверенно. Снег за ночь подмерз, и кошки цеплялись надёжно.

На ледопаде уже были натянуты стационарные верёвки, в некоторых местах даже дублированные, и движение шло быстрее, чем в первый выход. Шерпы несли лёгкие грузы — в основном топливо, баллоны с кислородом, еду, запасные крючья, лебобуры, якоря и карабины. Каждый шаг был отработан: пристегнись, перейди, отстегнись — ритм, в котором исчезают мысли и остаётся только дыхание.

Через шесть часов, ближе к девяти утра, мы в рекордные сроки добрались до площадки первого лагеря. Палатки стояли на прежнем месте, немного припорошенные снегом. Несколько шерпов остались там, им сегодня предстояла ещё одна ходка с грузом в базовый лагерь, к тому же они должны были проверить крепления палаток и подготавливать площадку к складированию припасов.

После короткого отдыха и чая мы двинулись выше. Этот участок был самым опасным — трещины, ледовые стены, крутые переходы. Солнце быстро поднималось, и ледник оживал — потрескивал, шевелился, где-то глухо гремело, будто внизу переворачивались каменные глыбы.

Подъём шёл по уже проложенному маршруту. Верёвки местами заменили новыми, старые участки укрепили дополнительными кольями. Двигались медленно, почти ползком, но ритмично.

Ночевали в лагере два. Вечером температура резко упала до минус двадцати по Цельсию, ветер усилился. Голову ломило у всех, у Фомина слегка шла кровь из носа —