Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

уже второй круг. Все-таки Ляоян не такой уж и большой город. И тем не менее я постоянно замечал тут что-то новое. Раньше я старался просто не думать, что буду делать, когда закончится война. Наверно, было страшно представить себя в совсем чужом мире, без опоры… Но вот я смог приглядеться и понял, что тут может быть интересно.

Не идеально, и я еще многое попробую сделать лучше, но интересно! И это тоже очень важно… С этими мыслями я свернул в сторону вокзала и своего поезда, который уже должны были подготовить к возвращению в Инкоу, и тут меня перехватил взволнованный Огинский.

— Вячеслав Григорьевич, я уж было подумал, что потерял вас, — выпалил он.

— Я вроде не маленький, чтобы так расстраиваться.

— Конечно! Просто я решил вывести заказчика той мессы на чистую воду, отправил Юсупову письмо, и теперь без вас просто не обойтись, — Огинский ужасно нервничал и из-за этого постоянно прыгал с одной мысли на другую, ничего, по сути, не объясняя.

Пришлось остановиться, попросить его успокоиться, и вот только тогда получилось во всем разобраться. Как оказалось, Огинский, как и я, пришел к выводу, что во всем виноват Юсупов — но как вывести на чистую воду целого князя? Тут и родилась светлая идея: заставить его все сделать самому. Огинский написал анонимное письмо, в котором требовал у Юсупова тысячу рублей за молчание, иначе все расскажет. И газетчикам, и в армии, и даже во все женские салоны подкинет признание.

— А женские салоны зачем? — удивился я.

— Некоторые люди не боятся ни черта, ни общества, но… Вот в глазах дамы сердца все равно хотят выглядеть идеалом.

— Возможно. И что дальше по плану?

— Если слухи о Николае Юсупове верны, то он такого не спустит! Найдет наглеца и свернет ему шею.

— Вернее, найдет того, кого считает наглецом, — я улыбнулся. — Думаете, он отправится искать исполнителей, тех, кто делал для него грязную работу?

— А кого еще ему подозревать? — развел руками Огинский. — Вот только сейчас я приставил людей за ним следить, но… На вечер он объявил прием, и уже туда так просто будет не попасть.

— Объявил внезапно… — задумался я. — Да, шансы, что именно там он захочет пообщаться с кем-то из исполнителей или, возможно, посредником, довольно высоки. Прятать тайны на самом видном месте — иногда это даже работает… И вы хотите, чтобы на этот прием пришел я? Но у меня тоже нет приглашения.

В памяти невольно прокрутились детали, как я в прошлый раз занимался прикрытием тайных операций на балу. Только с Казуэ, и тогда ведь все чудом не дошло до крови.

— Вам нужно будет только остаться в городе, — объяснил мне нюансы Огинский. — Слухи пойдут сразу, и у распорядителя Юсупова не будет ни единой возможности вас проигнорировать. Точно не генерала победы. А там просто возьмете меня с собой, и все. Один день, один вечер, и проблема с Юсуповым будет решена!

— Пусть так, — мне уже самому было интересно, чем все это закончится.

* * *

Я оценил место встречи. Не особняк, но каким-то образом Николай Юсупов выбил себе в личное пользование целый дом бывшего китайского мандарина. Два этажа из крепкого кирпича и уютный внутренний дворик. На стенах персидские ковры, очень редкие и дорогие в это время, а вот я… С трудом удержал улыбку от ассоциации с любой советской квартирой, где точно такие же украшения встречали гостей на полу и стенах.

Впрочем, все остальное уже сильно отличалось. Мебель — красное дерево и тяжелые бронзовые вставки, в углу икона, несколько крупных картин на военную тему. Причем одна из них, кажется, кисти самого Верещагина. Ну и музыка. Даже не представляю, где здесь, в Ляояне, Юсупов сумел найти камерный квартет со скрипкой и виолончелью — но нашел. И словно специально ни одного армейского музыкального инструмента.

— Прошу прощения, — мимо меня проплыла незнакомая дама, окутанная кружевами и тем же тяжелым модным ароматом, что я утром унюхал у Кшесинской.

И не у нее одной были те же самые духи. Опять мода. Даже голова стала немного кружиться. Я сделал шаг в сторону и чуть не столкнулся с незнакомым офицером — похоже из штабных. Тот сначала чуть не покраснел от злости, но потом узнал меня и поспешил отойти. А я так ничего и не сказал: от этого тоже чем-то пахло. К счастью, глаз зацепился за приоткрытое окно, и я поспешил занять стратегическую позицию.

Юсупов? Я попробовал найти его взглядом, но князь явно меня избегал. К счастью, за ним следит Огинский, так что ничего страшного. Кого я еще тут знаю? Где-то вдали мелькнули Сергей Александрович и Борис — оба великих князя о чем-то увлеченно говорили и не обращали внимания ни на кого вокруг. Показалось несколько балерин — их я узнал по важно шагающей во главе Кшесинской.

Вокруг меня же никого не было, словно люди специально избегали. Слухи про мессу все же пошли? Или тут что-то другое?.. Даже несколько дам, которые было сворачивали к моему окну, в последний момент резко уходили в сторону. Я что такой страшный?

— Ну вы даете, Вячеслав Григорьевич! — неожиданно рядом со мной появился Джек Лондон. — Взгляд бросите — аж до мурашек.

— Серьезно?

— Даже у меня мурашки, — американец в качестве доказательства вытянул руку, словно на ней можно было что-то разглядеть в тусклом свете свечей и керосиновых ламп.

— Как у вас тут дела? Как чтения? — я решил сменить тему разговора.

— Прекрасно, — Лондон просиял. — И это невероятно, насколько русским людям могут быть интересны книги. Я ведь сначала читал только тот последний рассказ, но они кричали «бис», и я читал другие. Иногда даже свои старые, иногда на английском. И меня все равно понимали и хлопали.

— Возможно, это вдохновит вас на что-то новое, — я искренне порадовался за Джека.

— А еще, — тот сверкнул глазами, — кажется, я встретил ту, с кем готов провести свою жизнь. Она балерина, она прекрасна, она просто завораживает с одного взгляда… И вот она.

Джек указал в сторону стайки Кшесинской. Сначала мне показалось, что писателю приглянулась Анна Павлова, но нет. Его влюбленный взгляд остановился на совсем другой девушке: невысокой черноволосой, но с огромными васильковыми глазами. Действительно, завораживает.