Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 2)

Рядом с моряком – лежала потрепанная книга, небольшая, явно не Коран. Кораны в таком небольшом формате еще не издавали…

Кабинет. Небольшой, угловой, на третьем этаже каменного здания Ласковый дневной ветерок с моря – шевелит легкомысленную, цветастую занавеску

– Вы должны понимать, на что вы идете.

– Я… понимаю. Да, понимаю.

– Нет, не думаю, что понимаете. Вам неоткуда будет ждать помощи, мы не сможем вам ничем помочь.

– Мне не нужна помощь.

– Вы будете там совершенно один. Не зная языка, обычаев, традиций. Не зная вообще ничего.

– Я знаю то, что должен знать. Остальному научусь

– Мальчишество

– Если санкции не будет, я начну действовать по собственному усмотрению…

Если посмотреть в другую сторону, прочь от берега – то можно было увидеть крупнотоннажный танкер под голландским торговым флагом, поспешающий на выход из Залива. Танкеры – в последнее время становились все больше и больше, и когда они проходили – тяжелая волна качала мелкие рыбацкие и пузатые торговые дхоу.

На дхоу были паруса, примитивные, но все же паруса – но сейчас они шли на моторе. Мотор был примитивный, мотоциклетный, переделанный местными умельцами в морской.

Второй матрос проснулся. Потянулся к фляге с водой, точнее не фляге, а бурдюку, опрокинул его в рот. Вода была теплой и невкусной, "перетопленной". Это русские научили – перетапливать морскую воду в пресную за счет примитивных испарительных установок… до этого воду покупали, хотя шариат строго – настрого запрещает наживаться на воде. Кое-кто от этого потерял в доходах и кое-кто – был недоволен. Дело обычное…

Немного утолив жажду, человек прошел ближе к носу, карабкаясь по горам товара, сел рядом. От этого – доу немного накренилась, и послышался предупреждающий крик капитана – но матрос на это никак не отреагировал. Потому что и первый и второй матросы – были и не матросами вовсе. А были они – исламскими экстремистами, сбежавшими от русских властей, которые хотели их повесить. И поверьте, было за что…

– Красиво? – спросил он

– Непривычно

– Это моя родина – с гордостью сказал первый – здесь я родился, ахи.[75] Но не на самом берегу, а дальше, в горах. Но на этой земле.

Второй ничего не ответил

– А расскажи мне про свою родину, ахи? – попросил первый – мы живем давно, но никогда не слышали о правоверных, которые живут так далеко на север…

– У нас тоже есть море… – сказал второй – теплое, как здесь. Но как только подходишь к нашим землям, то видишь не песок, а скалы. У нас мало песка и много скал, мы живем в горах.

– Аллах создал землю разной, но предназначил ее исключительно правоверным… – глубокомысленно сказал первый – а расскажи мне о том, каков твой народ, ахи? Он поклоняется Аллаху так же, как делаем это мы?

Второй кивнул

– У нашего народа давняя история, ахи… Когда то давно – мы жили большим ханством, и никто не мог нас завоевать. Мы жили в горах, сами эти горы – могут остановить любую армию, и у нас был хан. Иногда мы ходили на плодородные земли и брали с неверных джизью и угоняли неверных в рабство,[76] как то предписано Кораном, а потом продавали их. Было время, когда наши войска доходили до Москвы, вселяя страх в неверных.

– А что такое Москва? – спросил первый. Несмотря на то, что он считался военным амиром крупной группировки и был объявлен вне закона – он плохо разбирался в географии за пределами Востока – да и на Востоке знал только те места, где довелось побывать или жить.

– Это очень большой город. Такой большой, что ты не можешь себе представить?

– Как Мекка?

– О, ахи, я никогда не был в Мекке и не могу свидетельствовать, но это большой город. Это была столица Русни!

– О, Аллах, и вы ее разоряли?

– Да, ахи, наши люди ее разоряли, не оставляя от нее камня на камне…

Для Ихвана, террориста и исламского экстремиста – слышать это было дико, он даже не поверил. Родившийся в горах Хадрамута, он знал, что белых нельзя победить. Сначала – белые были в Адене, это были англизы, те самые, которые при Омдурмане уничтожили всю армию Махди, не потеряв никого из своих.[77] Потом пришли русские, у них были самолеты и были винтовки, стреляющие по несколько раз.[78] Бледнолицые дьяволы, их нельзя было просто так победить, каждый из них – носил оружие, был постоянно настороже и мог убить даже несколько воинов Аллаха один. А еще – у русистов были машины, ходящие по земле и летающие по небу, которые нельзя было сбить из ружья. С русскими ничего нельзя было делать, они воевали с ними, но в глубине души знали, что все кончено. Русские приходили с севера – их так и называли "те, кто приходит с севера" – и их было много, сколько не убивай, приходили все новые и новые и перестраивали арабский мир под себя. Они воевали, но не для того, чтобы победить – а чтобы сохранить уважение и оставаться самими собой. Но оказывается – когда-то можно было победить и русистов! Когда то и правоверные – разоряли их земли, как они сейчас – разоряют их землю. Неужели такое и в самом деле было?

О, Аллах, неужели ты пошлешь нам победу над неверными?

– А что было потом, ахи?

Второй вздохнул

– Потом наш народ возгордился и забыл Аллаха, каждому дороже была своя казна. И русские пришли большой армией, и покорили нас, и сожгли наши города. И многие из нас – были вынуждены совершить хиджру на земли правоверных, чтобы спасти свой иман и не покориться врагу. Деды говорили, что на нашей земле остался каждый пятый.[79] Многие предпочли покориться сатанинской власти. Но некоторые из нас – вели борьбу и ведут ее до сих пор…

– О, ахи. Пусть Аллах будет с твоим народом, пусть он поможет в вашей борьбе. Мы сами боролись с врагом. Но не знали о том, что мы не одни. Скажи, а горы… они большие?

– Да, ахи, большие. Они настолько велики, что, видя их человек, видит, что он – лишь песчинка на ладони Аллаха…

– О, брат! – воскликнул обрадованный Ихван – клянусь Аллахом, я покажу тебе те горы, в которых я вырос, и они станут тебе домом, пока ты не сможешь вернуться к себе домой

– А они большие?

– Да, ахи. Они большие. Такие же, как твои…

Порт Дубай – представлял собой длинную полосу вдоль берега, заполненную доу, торговыми и рыбацкими, пришвартованными к длинным, гнилым мосткам, на которых уже велся торг. Некоторые доу, качались на воде с брошенным камнем на веревке – якорем. Чуть дальше был грузовой порт – несколько небольшого тоннажа сухогруза и два портовых крана, ржавых от соли и унылых как цапли. Двадцатый век – сюда еще не пришел, задержавшись где-то по пути…

Перед тем, как высадиться на берег – Ихван проверил русский пистолет Токарева, который у них был один на двоих. Пистолет был опасный, очень легко стрелял – но пуля Маузера прошибала деревянную стену.

– Иди за мной, ахи…

Капитана они не поблагодарили: считалось, что каждый должен помогать моджахедам из чувства ненависти к неверным. Кто так не думал в этих краях – того в жизни не ждало ничего хорошего…

От воды – воняло рыбой, мочой, испражнениями, гнилые, покрытые высохшей солью и гнилью доски противно поскрипывали под ногами. Какие-то бородатые люди, самые крутые из которых носили черные очки – говорили на языке, который Мирза не понимал – ни слова. Торговали рыбой, не сушеной, а свежей… или почти свежей. Учитывая жару – рыбу надо было продать быстро, а кто не успевал – тот просто сбрасывал ее в воду и там она гнила. Отчего везде пахло гнилой рыбой и запах бы – мерзкий до невозможности…

Вместо асфальта – на берегу был песок. Из транспорта – ослы, автомобили в эмирате были, но немного, Заправок здесь для них не было вообще, бензин покупали в бочках и в жестяных канистрах, как керосин. Были и верблюды. Животные ревели, тут же гадили, ослы пытались укусить, верблюды – плюнуть. Верблюдов – Мирза и вовсе никогда не видел, испугался. Где-то у пирсов – истошно орал бидуна, местный сумасшедший. Грязный, почти голый – он жил из милости и опаски – сумасшедших уважали.

И все это было угодно Аллаху. По крайней мере, местные так думали…

Ихван шел вперед, прикрыв лицо – все-таки он был довольно известен, и помимо ищеек – существовали люди, у которых к нему была кровная месть. Однажды, видимо, расслышав родное наречье, он остановился у каравана, поговорил с низеньким, бородатым купцом. Пошел дальше…

– Скоро мы тронемся в путь, брат… – сказал он, когда они выбирались на пропеченную солнцем улицу

– О, ахи, я бы предпочел отстрочить это и отдохнуть где-то, где не будет так жарко.

А здесь и в самом деле было жарко – холода эта земля не знала

– У вас там не так жарко?

– У нас тоже жарко, но только летом. А зимой – бывает даже снег.