Русь. Строительство империи 6 - Виктор Гросов

и уши, лучшая ищейка. Она почти мгновенно нарисовалась, тенью скользнув в шатер. Лицо серьезное, вся во внимании — уже просекла, что ляшские послы ушли не просто так, а чем-то взбудораженные.

— Веслава, дело срочное, — начал я без обиняков. — Только что ляшонок этот прошептал: оттоновы волхвы уже во Владимир путь держат. А может, и там уже. Мне нужно знать все, что там творится. И по Турову заодно.

Она слушала, не сводила глаз.

— Что именно, княже?

— Все! Кто там рулит? Настроения бояр — кто за местного князька, кто против, кто на ляхов косится, а кто на немцев? Что с торговлей, с деньгами — с кем больше дел ведут, откуда товар прет, кому башляют, хоть и втихую? Шпионы их там есть? Люди Мешко или Оттона окопались? И главное — эти самые ксендзы латинские. Где ошиваются, с кем шашни водят, что сулят? По Турову то же самое пробей. Все, что сможешь вынюхать. Быстро. Люди у тебя есть, тропки знаешь. Давай, работай.

Веслава коротко кивнула.

— Будет сделано, княже. Дай сутки на первые вести.

— Сутки, — согласился я. — Жду.

Она так же бесшумно ушла. А я остался один на один со своими думами. Надо бить на опережение. Пока Оттон этого Рогволода, князька владимирского, обхаживает, надо подданных его обработать. Почву, так сказать, подготовить. Чтоб этому Рогволоду и его боярам служба немцам поперек горла колом встала.

Информационная война. Старая песня, но работает безотказно, если с головой подойти. Как там Система это кликала? Влияние? Вот его и будем наращивать.

Тут же подозвал пару толковых дружинников. Диктую: накатать грамоты для купцов, что на запад мотаются. Суть проста: князь Антон, Великий князь всея Руси, древлян нагнул за то, что Киев спалили. Справедливость есть! Виновные по заслугам получили. Искоростень сгорел — наука всем непокорным. А предатель Ярополк, сын Святослава, за измену пошел лесом — потому как для Великого князя правда и верность дороже кровных уз. Русь силу набирает, под одной рукой собирается. Пути торговые чисты, порядок будет. Кто с Русью — тому защита и навар. Кто против — пеняйте на себя, судьба древлян или Ярополка вас ждет. Пусть купцы эту весть несут по городам и весям, на торгах, в шинках — где народ толпится. Так, между делом, ненавязчиво.

Дальше — бродячий люд. Гусляры, скоморохи, калики перехожие — вот кто нужен. Им — серебра немного в лапу и установку: слагать песни да байки про силушку русскую немеряную, про князя нового, мудрого да справедливого, про то, как ладно жить в державе единой, где закон один для всех и разбойников не держат. Пусть бренчат да гудят на площадях, на пирах у бояр. Слово, на мотив положенное да складно сказанное, оно в башку лучше любого приказа лезет.

Еще монахи. Найти пару-тройку батюшек православных, кого в тех краях уважают. Через них — другую волну пустить: мол, вера латинская — чужая, кривая, немцы не души спасать лезут, а земли наши захапать да народ в кабалу загнать. Что только под рукой единоверного русского князя можно и веру отцов сберечь, и от немчуры укрыться. Тут тонко надо, без фанатизма, чтоб раньше времени свару религиозную не разжечь, но намекнуть жирно — откуда ветер дует и чем пахнет.

Задача — создать в Турове и Владимире нужный мне фон. Чтобы бояре местные чуяли, где выгода — со мной или с мутным Оттоном да вертлявым Мешко. Чтобы простой люд во мне видел защитника и хозяина. Чтобы князькам тамошним под задницей земля гореть начала, когда поймут, что и народ, и бояре на восток, на Киев, смотрят.

Это, конечно, игра вдолгую. За пару дней умы не перевернешь. Но начинать надо было еще вчера. Пока Оттон только своих попов засылает, я уже свои семена в головы людям сеять буду.

Я решил вести параллельную игру со своими лазутчиками, пусть работают обособленно. Я отдал все приказы, разослал гонцов с грамотами и серебром. Оставалось ждать. Ждать вестей от Веславы и первых всходов моей «пропаганды».

Веслава вернулась через два дня. Вид у нее был — серьезнее некуда, даже тревога в глазах проскальзывала.

— Говори, — потребовал я, едва она шагнула под полог шатра.

— Все подтвердилось, князь, — начала она без предисловий. — Во Владимире и впрямь объявились люди в рясах, лопочут по-латыни. Их принял сам гаместник Рогволод. Вроде он себя князем кличет. Пока тихушничают, якшаются только с князем да ближним кругом его. Но шепоток про корону королевскую от кайзера уже пошел гулять по боярским хоромам.

Значит, не брехал лях. И процесс пошел.

— А Туров? — спросил я.

Веслава помедлила секунду.

— А вот с Туровом дело совсем худо, князь. Мои пташки донесли: несколько самых жирных туровских бояр уже который день втихаря с людьми Мешко встречаются где-то на пограничье. О чем дела ведут — пока неясно. Но сам факт таких шушуканий сразу после того, как ляшские послы у тебя побывали, сам понимаешь.

Я все понял. Туровские жирные коты, не дожидаясь решения своего князя, уже сами к полякам подмазываются. Или это Мешко их окучивает, момент ловит. Западный узел затягивался на моей шее куда быстрее, чем я думал.

Вести от Веславы были, прямо скажем, не ахти.

Первая мысль была — рвать и метать! Немедля Ратибора с отрядом во Владимир, этому Рогволоду жабры почистить, пока не поздно! Или в Туров гонцов — припугнуть бояр этих жирных…

Но стоп. Остановился. На горячую голову дел не наворотишь. Да, на западе назревает. Но дергаться туда-сюда, силы разбазаривать, пока тут, в сердце державы, еще конь не валялся — глупость несусветная. Древлянские леса еще дымятся. Киев — в руинах. Войско хотя и победило, но разношерстное, слепленное из того, что было. Нет уж. Сначала — тылы прикрыть, фундамент здесь заложить, а потом уже с соседями хитрыми разбираться будем. Пара дней там большой погоды не сделают, а мне дадут время хоть немного тут разгрести.

— Хорошо, Веслава, — сказал я, немного поостыв. — Следи дальше и за Туровом и за Владимиром. Вынюхивай все до мелочей. Любая заварушка — сразу ко мне. Но пока — не лезем. Сосредоточимся на том, что под ногами.

Она кивнула, поняла.

Первым делом — Киев. Мать городов русских, которую спалили и растащили по вине предателя Ярополка да его древлянских подпевал. Нельзя столицу в таком виде оставлять. Это ж лицо