Русь. Строительство империи 6 - Виктор Гросов

— Привет тебе, князь Антон, — начал Збигнев, чуть склонив голову. Голос ровный, спокойный, видать, не раз речи держал. — Князь Мешко, мой повелитель, шлет тебе поклон и поздравления со славной победой над дикими древлянами. Молва о твоей силе и справедливости докатилась и до наших краев.

Ага, как же. Справедливость. Искоростень еще дымится за спиной, а он мне тут про справедливость заливает. Ладно, дипломатия — она такая, слова тут часто одно, а на уме — совсем другое.

— И тебе не хворать, посол, — ответил я. — Приятно слышать добрые слова от соседа. Чего князю Мешко надобно? Дел у меня сейчас по горло, сам видишь. Давай к делу.

Збигнев на мою прямоту не обиделся. Видать, тертый калач, ждал чего-то такого.

— Моего князя беспокоят неспокойные границы, — затянул он старую волынку. — И на западе, и на востоке вороги плодятся, на чужие земли и добро зарятся. Империя Оттона силу набирает, руки свои тянет все дальше. Степь дикая тоже не дремлет. В такие времена соседям надо плечом к плечу стоять, друг дружке помогать супротив общих недругов.

Общие недруги. Красиво стелет, чертяка. Только вот память у меня крепкая. Я отлично помню, как этот самый Мешко еще недавно снюхался со Сфендославом, которого я под Ростовом успокоил навеки. С тем Сфендославом, что и сам с немчурой готов был брататься, лишь бы мне палки в колеса ставить. Так что насчет «общих врагов» — это он пусть кому другому рассказывает. Скорее, Мешко сейчас ищет, под чье бы крыло приткнуться, чтоб его самого не подмяли — либо немцы с запада, либо мы с востока.

— Речи-то медовые, посол, — прервал я его. — Только память у меня, повторюсь, хорошая. Помню, чьи дружины рядом с варягами Сфендослава топтались. И чьи купчишки барыши считали, пока Русь кровью харкала. Так что кончай эти басни про «общих врагов». Говори начистоту: чего твой князь хочет? И что на стол положит?

Збигнев аж запнулся на миг. Не ждал, что я вот так, с ходу, все карты на стол выложу. Но очухался быстро.

— Времена меняются, князь, — сказал он чуть тише. — И мудрые правители политику свою меняют по обстоятельствам. Сфендослав был ошибкой, признаем. Но он — дело прошлое. А будущее — за теми, кто умеет договариваться. Мой князь видит в тебе сильного государя, что собрал под рукой земли великие. Он готов признать твою власть.

— Власть над чем? — уточнил я, не расслабляясь.

— Над… всеми землями, что под твоей рукой ныне, — осторожно проблеял Збигнев.

— Меня конкретика интересует, — я чуть вперед подался. — Галич. Твой князь признает Галич за Русью? Насовсем?

Галицкая земля — давний камень преткновения. Ляхи ее своей считали, мы — своей. Тамошний князь Такшонь хоть мне и присягнул, да после сечи слаб, а Мешко, зуб даю, уже прикидывал, как бы под шумок Галич к рукам прибрать.

Збигнев замялся, глаза забегали.

— Галич — земля древняя… — заюлил он.

— Земля, чей князь мне клятву принес, — отрубил я. — Так что вопрос закрыт. Мешко признает Галич за нами? Да или нет?

Повисла тишина. Ясно было — не того поля ягода такие решения принимать, не мог он тут с ходу ответ дать.

— Ладно, — сказал я, решив подтолкнуть. — Давай так. Мешко признает Галич за нами. Мы заключаем договор о ненападении. Лет на десять, скажем. Ни вы к нам не суетесь, ни мы к вам. А за это — вашим купцам льготы на моих землях. Путь из варяг в греки снова оживет, торговля пойдет — всем навар. Ну как тебе такой расклад?

Вижу, как у него мозги скрипят за этим постным лицом. Прикидывает. Торговля по Днепру без препонов — это куш знатный. Но признать Галич — значит прогнуться, лицо потерять.

— Это… предложение серьезное, князь, — наконец выдавил он. — Я должен передать его моему повелителю. Ему решать.

— Решайте, — кивнул я. — Только не тяните. Терпение у меня не казенное. И вот что учти, Збигнев… — я понизил голос, глядя ему прямо в глаза. — Знаю я, что князь твой сейчас меж двух огней. Оттон на пятки наступает, требует и веру их принять окончательно, и землицей поделиться. Империя — махина серьезная, слов нет. Но и Русь теперь не та, что прежде. Подумайте крепко, с кем вам сподручнее дружбу водить. Сильный союзник на востоке может оказаться куда полезнее далекого и жадного императора на западе. Думайте. И еще, перед тем как дать ответ не забудьте что стало с моим последним врагом — Искоростенем.

Я дал понять, что в курсе его шашней с Оттоном. И что слабость его вижу прекрасно. Еще и «мускулами» поиграл. Это был удар под дых, и я видел — попал. Збигнев слегка побледнел, но тут же взял себя в руки.

— Я передам твои слова, князь, — сказал он сухо. — Нам нужно время.

— Время у вас есть. Пока я тут стою. Дня три-четыре, не боле. Потом я дальше двину, и разговор может пойти по-другому. Ступайте.

Послы поклонились и пошли к выходу. Збигнев — последним. Уже у самого полога шатра он на миг обернулся.

— Оттон тоже вашей дружбы ищет, княже, — прошептал он так, чтобы слышал только я. — Говорят, попы его уже к Владимиру путь держат…

И вышел, не дожидаясь ответа.

Слова Збигнева повисли в шатре. Значит, немецкий кайзер зря времени не терял. Пока я тут с древлянскими упырями ковырялся, он уже свои грабли к западным нашим землям тянет. И не просто так — через веру решил подкатить! Хитрожо… Хитро придумано. Латинские ксендзы с их сладкими речами да посулами королевских корон от имени императора — это похлеще иного меча будет для какого-нибудь местного князька, охочего до власти и величия. Владимир-Волынский — ключ к Волыни, узел торговый знатный, считай, на самой границе с ляхами. Если Оттон там когти запустит, пусть даже через веру, это ж как кость в горле будет для всей моей державы.

Нет уж, кайзер, дудки! Не для того я тут кровь ручьями лил и земли в кулак сжимал, чтоб ты мне тут под носом свои порядки заводил. Играешь грязно? Ну что ж, я тоже не в бирюльки играть пришел.

Я велел кликнуть Веславу. Мои глаза