Я – Товарищ Сталин 8 - Андрей Цуцаев

Сайондзи сделал глоток чая, его движения были медленными, словно он обдумывал каждое слово. Он поставил чашку на столик, и лёгкий звон фарфора эхом отозвался в тишине зала. Гэнро знал, что император боится идти наперекор военным, и этот страх был оправдан. Тодзио и его сторонники не терпели возражений, и любой, кто вставал на их пути, рисковал стать врагом. Но Сайондзи также знал, что молчание императора только укрепляет их власть. Он посмотрел на Хирохито, стараясь передать ему свою уверенность, хотя внутри чувствовал тяжесть ответственности.

— Ваше Величество, — сказал он, — есть два пути, которые могут спасти Японию, хотя ни один из них не будет лёгким. Во-первых, нужно опереться на здравые силы в стране. Есть люди — в правительстве, в армии, среди учёных и промышленников, — которые понимают опасность милитаризма. Они не так громогласны, как Тодзио, но их голоса можно усилить. Найдите их, дайте им поддержку, пусть они станут вашим оплотом. Во-вторых, нужно наладить контакты с другими странами. СССР и Соединённые Штаты — их лидеры не хотят войны с Японией, но не будут терпеть нашу агрессию. Поговорите с ними, покажите, что Япония готова к миру. Это может ослабить позиции военных внутри страны и дать нам время.

Император нахмурился, его пальцы замерли на чашке. Идея переговоров с иностранными державами казалась ему одновременно разумной и пугающей. Он знал, что Тодзио и его сторонники сочтут это предательством. Военные видели в любой дипломатии слабость, а в переговорах с Западом — унижение. Хирохито представил их реакцию: гневные речи, обвинения в измене, возможно, даже угрозы. Он чувствовал себя загнанным в угол, где каждый шаг мог стать роковым. Он вспомнил недавние доклады: рост напряжённости в Маньчжурии, слухи о новых военных планах, речи Тодзио, которые вдохновляли молодых офицеров, но пугали тех, кто видел дальше ближайшей победы. Он чувствовал себя не императором, а фигурой на шахматной доске, где игроки — военные, политики, иностранные державы — двигали его, не спрашивая согласия.

— Но Тодзио… — начал он, его голос дрогнул, выдавая страх, который он старался скрыть. — Он не позволит этому случиться. Его влияние слишком велико. Если я пойду против него, армия может взбунтоваться. Я не хочу крови на своих руках. Я не хочу, чтобы меня обвинили в разрушении единства страны.

Сайондзи посмотрел на императора с сочувствием, но в его глазах была и твёрдость. Он понимал страх Хирохито, но знал, что бездействие приведёт к ещё большим бедам. Он откинулся назад, сложив руки на коленях, и сделал паузу, глядя на пруд за окном, где карпы лениво плавали среди водяных лилий.

— Ваше Величество, — сказал он тише, но с непреклонностью в голосе, — если вы не пойдёте против Тодзио, страна не выживет. Или, по крайней мере, ей придётся пройти через испытания, которые закончатся плачевно. Военные ведут Японию к войне, которой мы не можем выиграть. Их амбиции столкнут нас с противниками, которых мы не одолеем. СССР, Америка, Китай — они сильнее, чем Тодзио хочет признать. Если мы продолжим этот путь, Япония превратится в пепел. История не простит вас, если вы позволите этому случиться. И я, как ваш советник, не могу молчать, видя, как страна движется к гибели.

Император опустил взгляд, его пальцы медленно вращали чашку на столе. Слова Сайондзи пугали его, но он знал, что гэнро прав. Япония стояла на распутье, и каждый выбор был полон риска. Он вспомнил, как ещё недавно страна казалась единой, устремлённой к процветанию, но теперь она раскалывалась под давлением амбиций военных. Тодзио и его сторонники говорили о величии, о расширении империи, но Хирохито видел в этом только разрушение. Он чувствовал себя бессильным, словно его голос, голос императора, ничего не значил перед лицом этой новой силы. Он хотел спросить Сайондзи, как найти в себе решимость, но слова застряли в горле. Вместо этого он задал другой вопрос, более практичный, но не менее тяжёлый.

— Но как найти эти здравые силы? — спросил он, поднимая взгляд на Сайондзи. — Кто они? И как убедить их выступить против Тодзио, если даже я не могу сделать это открыто? Армия следит за каждым шагом, Кэмпэйтай повсюду. Если я начну искать союзников, это могут заметить.

Сайондзи слегка улыбнулся, но в его улыбке не было радости, только понимание. Он знал, что страх императора обоснован, но бездействие — это путь к катастрофе. Он наклонился чуть ближе, чтобы даже стены Павильона Хризантем его не услышали.

— Они есть, Ваше Величество, — сказал он. — В армии есть офицеры, уставшие от бесконечных войн. Они не говорят об этом открыто, но их недовольство растёт. В правительстве есть люди, которые видят, что экономика не выдержит новых кампаний. Среди промышленников есть те, кто хочет торговать с миром, а не воевать с ним. Например, Симидзу из торговой палаты — он давно выступает за мирные отношения с Западом. Есть и другие, менее заметные, но не менее влиятельные. Вы должны собрать их, дать им понять, что император поддерживает их. Это не будет открытым бунтом против Тодзио — это будет тихая работа, которая ослабит его влияние изнутри.

Император кивнул, но в его глазах всё ещё читалось сомнение. Он знал, что Сайондзи говорит правду, но мысль о противостоянии Тодзио наполняла его тревогой. Он представил гневные лица военных, их громкие голоса, требующие продолжения экспансии. Он видел, как легко они могут обвинить его в слабости, в предательстве национальных интересов. Но слова Сайондзи о возможной гибели страны эхом звучали в его голове, и он понимал, что не может их игнорировать. Он вспомнил недавние слухи о встречах офицеров в чайных Уэно и Асакусы, о разговорах, которые велись за закрытыми дверями. Он знал, что Кэмпэйтай следит за каждым, кто осмеливается критиковать военных, и это делало любой шаг ещё опаснее.

— А что, если я начну эти переговоры? — спросил Хирохито почти шёпотом. — С СССР, с Америкой… Как это сделать, чтобы не вызвать гнева армии? Если Тодзио узнает, что я веду тайные переговоры, он может обвинить меня в измене. Его сторонники в армии не простят этого.

Сайондзи сделал ещё один глоток чая. Он посмотрел на императора, стараясь передать ему свою уверенность.

— Это нужно делать тайно, — сказал он. — Через доверенных людей, через дипломатов, не связанных с военными. У нас есть послы, которые могут начать разговоры. Например, в Москве есть люди, готовые слушать. В Вашингтоне тоже. Но вы должны ясно дать