Вершина Мира - Андрей Алексеевич Панченко

случае, даже если мы погибнем — Криво усмехнулся я — Я выписал ему чек на предъявителя, так что любой банк обналичит его без проблем. А то, что дал денег под проценты… спасибо ему, что вообще дал! Достать такую сумму в Непале, мы не смогли бы ни каким другим способом. Дороговато наши разведывательные миссии обходятся, ты не находишь? И всё за мой счёт! Я конечно патриот своей страны, но всё же это немного слишком, и жизнью рискуем, и последние штаны отдаем! Оценит это Родина?

— Оценит — Хмыкнул Фомин — Орден очередной дадут точно. Да и тебе чего переживать? Ты деньги прямо из воздуха делать умеешь, всё равно в плюсе окажешься, если дело выгорит, а если нет… Тогда зачем тебе деньги?

— Орден — это хорошо, главное, чтобы не посмертно — Задумчиво ответил я — А насчёт денег ты прав, дойти бы туда и обратно живыми, и я смогу отбить всё с лихвой. Благо опыт есть. Ладно, не будем о грустном, пора топать.

Первый участок пути вел нас от Катманду до Бхактапура и дальше в Дхуликхел. Поначалу дорога была хорошая, хотя и грязная до такой степени, что все мы по колено извозились в глине. На нашем пути частенько встречались местные базары, возле которых мы не останавливались. Яки шли спокойно, но уже на спуске к Долалгхату нам пришлось снимать с них груз и переправлять через подвесные мосты по частям. В день выхода мы прошли двадцать километров, быстрее идти было нельзя: тропы и дороги были скользкие после дождя, а если какой-либо як упадет и сломает ногу — можно смело попрощаться с грузом, который он несёт.

Дальше наш путь лежал через Долаху и Чарикот. Здесь мы впервые почувствовали высоту, ночевали в холодных, сырых хатинах у местных. Люди шли тяжело, но яки держались молодцом. В день удавалось пройти по пятнадцать-восемнадцать километров, постепенно поднимаясь в предгорья.

Ламджура-Ла стал первым серьёзным испытанием. На перевале (свыше трёх с половиной тысяч метров) пришлось идти медленно: звери сбивались, хрипели. Мы ночевали прямо в рододендроновом лесу под брезентом, по очереди разводили костёр, чтобы согреть носильщиков. Потеряли день на передышку из-за плохой погоды, иначе бы часть каравана точно полегла.

Спустившись к Джунбеси, мы снова вышли к человеческому жилью. Там уже можно было достать рис и чечевицу, пополнить запас соли. После Таксинду-Ла караван вышел к Нунтхале и Кхари-Кхоле. Здесь народ жил торгом: брали плату за всё, за переход по частным мостам, по расчищенным силами местных жителей тропам, за перенос вещей, за всё! Даже идущие с нами чиновники Раны, и грозная бумага из дворца, не помогали решить вопрос. Местные жители попросту разбегались, предоставив нам право решать проблемы самим. Промучившись с очередным подвесным мостом, который нужно было держать с обоих сторон, чтобы он не раскачивался на ветру как качели, я плюнул на «помощников» и дал распоряжение оплачивать услуги «помогаек».

Сурке и Чаурикхарка встретили нас обрывами и каменными карнизами, где каждая ошибка могла стоить жизни. Яки шли вереницей, носильщики держались за хвосты зверей, чтобы не соскользнуть. На этом участке мы потеряли один бочонок с крупой — сорвался в пропасть, як устоял, но верёвка не выдержала.

Дальше дорога вошла в долину Дудх-Коси. Тут уже были настоящие мосты, почти стационарные, но всё же верёвочные, протянутые над ревущими потоками. В Пхакдинге мы впервые почувствовали дыхание высокогорья — холодно, ветер режет лицо.

Намче-Базар — настоящий перевалочный узел. Там мы остановились на два дня: один для отдыха, другой — для разведки. Яки обжирались травой, люди ели горячую похлёбку. Выше начиналась земля шерпов. Здесь нам удалось нанять только нескольких проводников, которые помогли нам провести караван через скальные полки и вывели в сторону Пангбоче.

Слухи о нашем караване и о том, что мы собираемся нанять много шерпов для похода в горы, успели нас обогнать. Идущие с нами чиновники отправили вперед гонцов, с требованием к старостам деревень выделить людей, обещая достойную оплату, и монастырь Пангбоче Гомпа встроил нас многолюдной толпой желающих заработать. Местный лама тоже выглядел приветливо. Он провел молебен за наше удачное возвращение и выдал связку шерстяных верёвочек-амулетов, и каждый человек надел её на шею. Я не спорил: пусть носят, хуже не станет.

Тут же, возле монастыря мы распрощались с носильщиками из Катманду и наняли на их место сорок шерпов, отобрав мужиков покрепче и поопытнее. С каждым я лично вёл беседу с помощью переводчика из администрации Раны, принимая решение о приеме человека в команду или безжалостно ему отказывая без объяснения причин.

После Пангбоче началось настоящее испытание. Ветер, снег, дневные переходы по восемь-десять километров. В Дингбоче я приказал устроить два дня отдыха. Часть яков оставили там на пастбище: выше они бы не дошли. Дальше мы брали только самых крепких, понизив нагрузку до пятидесяти килограммов на зверя.

Дугла, Лобуче, и, наконец, Горак-Шеп. Здесь дорога превращалась в моренную кашу: камни, лед и грязь. Яки падали, мы помогали им подниматься, иногда разгружали прямо на склоне и перетаскивали ящики руками. Шли и отдыхали через день, позволяя организму европейцев акклиматизироваться. Шерпы и гуркхи, идущие с нами, казалось не замечали высоты, а вот русские и англичане уже вовсю постигали все прелести гипотермии. И если наши тренировки в гипотермических масках с Арсением и английским капитаном давали свои плоды, то молодой секретарь Уоддела, фамилию которого я так и не узнал, и которого все называли просто Вилли, выглядел уже полной развалиной, хватая ртом воздух и задыхаясь.

На двадцать восьмой день пути мы подошли наконец к самому краю ледника Кхумбу, где я планировал поставить основной лагерь. На дворе стояла почти середина апреля, и у нас оставалось ещё около двух недель, для разведки, прокладки маршрута по ледникам и горе, а также на установку базовых лагерей. Дальше наверх шли только люди.

Мы развернули лагерь прямо на моренных холмах у кромки ледника. Место выбрал я сам, пройдя с Фоминым и старшим из шерпов вдоль гребня. Главное требование — ровные площадки для палаток, защита от ветра и близость к ручью, который образовывался из талых вод. Всё это нашлось чуть выше Горак-Шепа: каменная осыпь давала естественную стену с подветренной стороны, а из трещины вытекал тонкий поток ледяной воды.

Первым делом мы распределили работы. Шерпы и гуркхи начали выравнивать площадки, вынося крупные камни и укладывая их в невысокие подпорные стены. Носильщики натягивали брезент, ящики с грузом складывали в аккуратные ряды,