Товарищи ученые - Петр Алмазный

— О! — воскликнул он. — А ну-ка, ребята, зайдите ко мне на склад.

— Зачем? — немедля спросил Вовка.

— Идем, идем, — завхоз загадочно улыбнулся.

Мы переглянулись, пожали плечами. Пошли. Зашли в склад. Рыбин для начала начал рыться в служебных бумагах:

— Так, ребята! Прошу извинить, один такой легкий Гондурас вышел. А именно: я вам имущество недодал. Не по своей вине, хочу сразу сказать! Неразбериха в руководящих документах. Я вам сколько пар носков выдал?

— Э-э… четыре кажется, — вспомнил Вовка.

Рыбин пошелестел накладными:

— Четыре, все точно! А надо шесть. Вот тут сказано. Посему еще две пары — получи и распишись!

Получили, расписались. Пока все это длилось, складской хозяин озабоченно шуршал листочками накладных и еще каких-то документов, а потом вдруг вскинул голову:

— Ну что, ребята, вы как? На новом месте освоились?

— Вполне, — слегка удивился Володька. — А вы почему спрашиваете?

— Да так, — чуть пожал плечами Рыбин. — Просто интересно.

Взгляд его, однако, при этом был странно серьезен.

— Нормально освоились, — аккуратно ответил я, видя уже, что завхоз спрашивал не просто так. — А почему что-то должно быть не так?

И вот здесь дело пошло еще интереснее. И стал похож на человека, приготовившегося рассказать о том, что он видел ночью на кладбище. От чего кровь может застыть в жилах.

— Да как сказать, — произнес он смутно.

— Что такое, Михаил Антонович? — вкрадчиво спросил я. — Чего-то не договариваете?

Он сделал совсем коротенькую паузу — но сделал-таки. И вдруг сказал решительно:

— Ладно! Все равно услышите от кого-нибудь. Про ваше это метро такие тихие легенды ходят… Ну, я в них не верю, конечно, но дыма-то без огня не бывает.

— То есть?

И тут завхоз поведал нечто совершенно невероятное.

В скупых словах он рассказал, что между работниками коллайдера змеятся слухи о призраках, странных звуках в тоннелях, необъяснимых страхах, охватывающих людей в определенных точках. Ощущениях чьего-то зловещего присутствия сзади, мучительных желаниях не то оглянуться, не то броситься без оглядки вперед…

Я саркастически усмехнулся:

— Вы это серьезно, Михаил Антонович?

— А я вообще вам ничего не говорил, — ответил он очень спокойно. — Не может ведь советский человек двадцатого века городить такую чушь, верно?

Я хмыкнул.

— Если не может, то зачем тогда городить?

— А вот это думайте, ребята, — столь же спокойно сказал Рыбин. — У вас ученые головы на плечах. Умом блистать — это же про вас, про физиков сказано. И все! Работать пора, опоздаете. Геннадий Кириллович по голове не погладит. Он мужик твердый.

На самом деле пришлось поспешать, чуть ли не бегом. И тут я почувствовал, что Володьку рассказ завхоза сильно поддел.

— Слушай. — задыхаясь, бормотал он, — а какого черта⁈ Неужели вправду эти слухи ползают⁈

— Да вообще-то не исключено, — говорил я. — Ты знаешь, человеческая психология такая штука… В нас всегда есть тяга к таинственному и жуткому. Ну, вспомни в детстве «страшные истории» друг другу не рассказывали, что ли?

— Ну, еще как! Черная рука, да заброшенный дом…

— Вот-вот! Оно самое.

— Но это же детская чушь!

— Ну! Детство проходит, а тяга к мистике остается. Приобретает иные формы. Вместо черной руки возникают Бермудский треугольник, Лох-Несское чудовище…

— Корабль «Оранг Медан»…

— Вот-вот!

Что верно, то верно: в 70-е годы ХХ века были весьма популярны истории сомнительной достоверности о необъяснимых событиях. Бесследные исчезновения кораблей и самолетов близ Бермудских островов. Нечто ужасное, якобы обитающее в шотландском озере Лох-Несс. Голландский корабль «Оранг Медан» обнаруженный с мертвой командой у берегов Индонезии… Ну и, конечно, бесконечные разговоры о контактах с инопланетянами. Космическая эра, что здесь скажешь! Особенно любили потчевать читателя подобными сказками журналы «Наука и жизнь», «Вокруг света» и «Техника — молодежи»

— Понимаешь теперь⁈

Тут я постарался растолковать приятелю, что интерес к потустороннему очень глубоко укоренен в нашей психике, и даже материалистическому воспитанию нелегко перебороть это качество.

— Это у нас в генах, понимаешь? Вплоть от первобытных предков. Страх темноты, полумрака… А все страшное притягательно. А там, в «метро», ты сам видел. И вправду полумрак, звуки искажаются, эхо гуляет. Да и подземелье как-никак…

И я продолжил: мол, иной человек сам не замечает, как у него вместо нормального сознания начинает работать вот эта самая память предков. Темная сторона души. Отсюда вывод: всегда сохранять ясность ума, критическое мышление, не давать призракам выползать из глубин собственного подсознания. Тогда никаких призраков и не увидишь.

— Вот так, коллега… Ну, пришли! Отпирай. Не опоздали?

— Нет. Нормально.

И понесся подземный рабочий день.

Как всегда, он был спрессован, загружен массой вопросов, задач, диалогов. Мартынюк умел сделать работу чем-то вроде спорта, дистанции с препятствиями. Я трудился, старался, искренне удивляясь, как вообще тут может мерещиться некая мистическая чушь. Это может быть только в том случае, если тебе делать не хрен, и ты балду гоняешь. А если делом занят — какие, к черту, голоса да привидения?.. Вздор!

Так-то оно так, но другая, хотя и соседняя мысль вползла в меня, да так и зацепилась.

А зачем вообще Рыбин вдруг рассказал нам эту паранормальщину? Просто так, хотел поделиться? Предупредить на всякий случай? Когда рассказывал, его топорное лицо было совершенно непроницаемо. И случись что, спокойно бы сказал: я ничего не говорил. Ничего не знаю. И точка.

Но все-таки сказал. Зачем⁈ Что кроется за этим?

Очень странно.

Мало нам вообще странностей, еще и завхоз решил добавить.

Впрочем, работа не давала увязнуть в размышлениях. Опыт опытом, мастерство мастерством, а нагрузить наш завлаб умел. К концу трудового дня во мне ненадолго поселилась мысль: черт возьми, как хорошо ничего не делать, ни о чем не думать…

Подозреваю, что и Вован подумал о том же, однако сегодня была его очередь идти за продуктами и готовить продукты. Рожу он, правда, сделал кислую, но куда ж деваться, поперся. А я пошел домой, и только приготовился включить мыслительный процесс, как меня окликнули:

— Э-э, Максим! Максим!

И передо мной возник Ипполит Семенович.

— Максим, привет, привет! — от усердия замахал он руками. — А я как раз тебя искал!

— Зачем?

— Зачем? Да как сказать… Ты знаешь, странно как-то…

Надо же! И у этого странно. Кругом странности!

Короедов мялся,