Царская дорога - Дмитрий Чайка

— Я исполняю обязанности посла, и я передал слугам величайшего таблицу, где подтверждены мои полномочия, — снова поклонился Кулли. — Ассирийцам неведом страх, они не ставят ни во что силу царя Элама.

— Можешь идти, — рыкнул Шутрук-Наххунте. — Ты верный слуга своего государя, и я щедро вознагражу тебя. А своих зверей ты получишь назад. Богом Хумпаном клянусь! Убей меня гром!

— Но торговля, величайший! — несмело сказал Кулли. — Я приехал сюда, чтобы проложить путь от самых Суз до Угарита. Мой государь обещает свое покровительство тамкарам Элама.

— Мы дозволяем вам торговать здесь, — отмахнулся царь Шутрук. — Подойдешь потом к моему суккалу, он все решит.

Кулли, не разгибая спины, выкатился из тронного зала, обливаясь потом под роскошным халатом, и пошел к покоям визиря, который здесь, как и в Вавилоне, назывался суккал. Ближе к вечеру, закончив дела, он вернулся на постоялый двор, где его ждала жена, которая вцепилась в него, словно клещ.

— Ну? — требовательно спросила она. — Получилось?

— Получилось, — выдохнул Кулли. — Суккал заверил список наших даров, и я получу их у своего государя обратно. А царь Шутрук, в свою очередь, щедро меня одарит. Я сказал ему, что отдал свое и, мне показалось, что он даже растрогался.

— А верблюды? — встряхнула его за грудки Цилли-Амат. — Он поможет нам их вернуть?

— Он пообещал, — вытер пот со лба Кулли. — Но только это будет совсем не так, как мы с тобой рассчитывали. Меня не оставляет скверное предчувствие, моя дорогая. Царь Шутрук-Наххунте, да славится имя его, не произвел на меня впечатления человека, который легко прощает обиды. Он не станет писать писем и слать посольства. Он узнал, что ассирийцы сейчас уведут войска от столицы, и непременно воспользуется этим. Царю нужен был повод, чтобы напасть на беззащитные провинции Ассирии, и он его получил. Мне кажется, о жемчужина моего сердца, что мы с тобой только что развязали большую войну. И все это из-за какого-то стада верблюдов! М-да…

— Та-ак! — задумалась вдруг Цилли-Амат. — Война, значит… Тогда ты остаешься здесь и получаешь разрешение на торговлю. Пока соберут войско… Пока я съезжу в Вавилон… Отсюда до реки Малый Заб три недели пути, пусть четыре. За ней уже начинается ассирийская Аррапха. Пока эламиты пройдут земли диких касситов и лулубеев, что пасут своих баранов между Шушем и Аррапхой, они изрядно награбят. Представь, войско вошло в Ассирию, все радуются победам, а тут их встречает целый корабль, груженый вином из фиников! Ну скажи, драгоценный муж мой, разве я не молодец!

Глава 13

Еще месяц спустя. Год пятый от основания Храма. Месяц девятый, Дивонисион, богу виноделия посвященный. Западные пределы Ассирии.

Короткая прогулка до Каркемиша с целью потренировать молодняк и сбыть с рук одну из засидевшихся в девках родственниц обернулась полноценной войной. Мелкие городки мы частично взяли коротким штурмом, а частично принудили сдаться под честное слово. Мое войско так основательно подчистило местные закрома, что я уж начал переживать, не придется ли покупать зерно в Каркемише. Но тут наконец-то удача нам улыбнулась. Видимо, гонцы все же добрались до Ашшура, раз царь провел мобилизацию и теперь тащится «со всей силой своей», мечтая о личной встрече. Да, слава богам, он тащится прямо сюда.

Выражение «со всей силой своей» означает, что помимо регулярных войск, коих у Ашшур-Дана даже меньше, чем у меня, он собрал отряды знати из коренных провинций Ассирии и из покоренных земель востока: из бывшего царства Аррапха, провинций Замуа и Хархар. На сборы у него ушел всего месяц, и на дорогу сюда из Ашшура уйдет еще столько же. Честное слово, я уже устал ждать. Скоро осень, а зимовать я люблю не в шатре, а дома, у теплой печки. Чай не мальчик, в почтенных летах пребываю. Мне примерно двадцать четыре. Дня моего рождения отец не запомнил ввиду совершеннейшей ненадобности. Вроде бы я родился весной, но это не точно. Возможно, это был конец зимы. Он и в годе-то был не слишком уверен.

Встречный поток угнанного скота, с одной стороны, и воинской амуниции с другой, идет непрерывной рекой. Как ты ни собирай стрелы, а расход их у конницы все равно огромный. Вышли-то мы с тремя колчанами на брата. Девять дюжин, на один хороший бой. А тут что ни день, так вылазка по тылам неимоверно растянувшегося ассирийского войска. Мастерские в Угарите благословляют эту войну. На них, в отличие от несчастных жителей Хабхи, пролился серебряный дождь.

— Государь! — в мой шатер вошел трибун Тарис, который склонил курчавую голову. — Разведку ассирийцев видели отсюда в дне пути. Они идут прямо на нас.

— Ага! — удовлетворенно потянулся я. — Ну наконец-то! Тогда действуем по плану.

Сюда, на запад, ведет только один удобный путь. Такой, где в достатке воды и пищи. И этот путь мной основательно ограблен. Население разбежалось, колодцы аккуратно засыпаны или забиты дохлятиной, а зерна не осталось вовсе. Кормиться огромной армии негде и нечем, и Царская дорога, такая удобная и гостеприимная когда-то, станет для войска Ашшур-Дана дорогой смерти. Он же ведет с собой тысяч десять. Моим разведгруппам хватает мутного ручейка, ассирийцам же нужны многие тонны воды.

— Откуда столько войск? — спросил я у жрецов Сина, владения которых никто даже пальцем не тронул. И те охотно пояснили. В случае большой войны цари гонят всех подряд, срывая земледельцев со своих полей. Десять тысяч — это еще немного. Шутрук-Наххунте Эламский может привести и все пятьдесят. И эта безумная саранча не оставляет после себя ничего, кроме дочиста объеденной земли. Причем свои собственные владения могут грабить с тем же огоньком, что и вражеские. Жрать-то нужно что-то. Десять тысяч человек — это десять тонн зерна в день. Плюс боевые кони, которые на жухлой траве много не навоюют. Им тоже нужен овес. Тот запас, что приносит с собой воин, он съедает в первые же дни, а потом вся надежда только на грабеж. А вот тут облом! На этом пути все уже украдено до них. И сделано это тщательно, с глубоким знанием дела.

Переправа через Хабур в это время года несложна. Река едва ли по пояс в самом глубоком месте. Брод охраняет крепость Гузана, но его ополчение мы уже разбили, а с