Деньги не пахнут 4 - Константин Владимирович Ежов

моими данными интересуется сама "Theranos". Если честно, вся эта история кажется подозрительной.

Под этим намёком звучало прямое обвинение: возможно, собеседник – шпион "Theranos". Так проявилось нечто важное: компания не только знала о расследовании, но уже пыталась ему мешать. Чтобы человек был настолько осторожен, должны были быть веские причины.

Купц прищурился, взгляд упёрся в самую суть подозрения:

– Обычный информатор не стал бы выспрашивать детали моего расследования, верно?

Вопрос был вызовом – нужно было объяснить, почему важно знать, чем он занимается.

На это прозвучало спокойно:

– "Theranos" – мошенническая компания.

В лице журналиста ничего не дрогнуло. Но следующие слова заставили его взгляд изменить оттенок:

– Поэтому планируется подать на них в суд.

Глаза Джонатана расширились – в них вспыхнуло неподдельное удивление. Улыбка мелькнула на губах собеседника, и слова продолжились с лёгкой насмешкой:

– Точнее, в суд пойдёт не сам пострадавший, а его представитель. Мой клиент вложил деньги, поверив обещаниям, а в итоге получил лишь пустую оболочку.

Именно ради этого и была создана компания через Дэвида: никто из других инвесторов не решился бы на тяжбу, как бы их ни убеждали.

– Для суда, – продолжал Платонов, – решающее значение имеют доказательства. Поэтому и нанят был частный сыщик. А в процессе его работы выяснилось: именно вы, Джонатан, копаетесь в этой истории. Логично было подумать, что журналист способен собрать самые ценные материалы. Вот почему и вышел на вас.

Наступила тишина. Джонатан опустил взгляд на свой блокнот, барабаня пальцами по столу. Секунда, другая – он словно проверял каждое услышанное слово на вес.

– Простите, – наконец произнёс он, – но до тех пор, пока иск не будет реально подан, всё это для меня не более чем слова. В деле замешано слишком много людей. Даже если вы правы, у меня нет обязанности помогать.

Прозвучало холодно и сухо, будто поставлена точка.

– Но ведь враг моего врага – мой друг, разве не так? – попытался возразить Платонов.

– Вы ошибаетесь, – Джонатан поднял голову и встретил его взгляд. – У меня нет личной вражды с "Theranos". Журналист должен оставаться нейтрален. Моё дело – докопаться до истины и донести её до общества. Даже если вы и компания окажетесь в суде, моя позиция не изменится.

Слова прозвучали жёстко, но в них чувствовалась непоколебимая профессиональная честность.

– Значит, причин сотрудничать у вас нет…, – задумчиво протянул Платонов.

Но это не было проблемой. Если причины нет – её можно создать. У каждого человека есть свои желания, и у репортёра, живущего ради истины, желание угадывалось легко. Нужно лишь подбросить приманку.

– У меня есть доступ к членам совета директоров "Theranos", – спокойно сказал он.

В глазах Джонатана мелькнула молния. Он прекрасно понимал, насколько эти люди неприступны.

– Через неделю назначена встреча. Смогу задать им любые ваши вопросы и передать вам ответы.

Журналист не произнёс ни слова, но пауза выдала всё: соблазн был слишком велик. Прямые комментарии совета – именно та брешь, которая зияла в его расследовании.

– До сих пор вы, наверное, говорили в основном с обычными сотрудниками, – продолжал Платонов. – Дайте время, и такие же сведения можно получить и от них. Но совет директоров – другое дело. К ним не подобраться, сколько бы лет ни прошло. В этом смысле сделка выгоднее именно вам.

Джонатан тихо усмехнулся, едва заметно качнув головой:

– Если бы всё было настолько выгодно для меня, вы не стали бы предлагать это так легко.

– Самое ценное сейчас – время, – спокойно возразил Платонов. – Обмен сведениями позволит его сэкономить. А держать эту информацию только при себе нет смысла.

На столе блеснул стакан с водой. Джонатан сделал медленный глоток, поставил его на место, и в тишине снова раздался только тонкий звон стекла о дерево.

И лишь после долгой паузы журналист наконец открыл рот, чтобы дать ответ.

Глава 11

– Доступа к источнику информации быть не может. И уж тем более никаких сведений, которые могли бы намекнуть на его личность, – голос Джонатана прозвучал твёрдо, словно удар по столу.

В комнате на миг повисло ощущение окончательного отказа. Воздух стал плотным, тяжёлым, будто натянутый канат готовый лопнуть. Но журналист вдруг сделал шаг в сторону, предложив иной ход:

– Однако если речь не пойдёт о конкретном человеке, кое-что рассказать возможно. Послушайте, а потом сами решите, стоит ли это обмена.

Смысл был прозрачен: сначала нужно услышать его данные, а затем уже решать, заслуживает ли информация сделки. В его взгляде было что-то холодное, изучающее – словно в лаборатории учёный рассматривал подопытного, пытаясь вычислить истинные мотивы.

– Проверяете меня? – прозвучал вопрос, почти без эмоций.

Ответом стала тишина и внимательное молчаливое наблюдение. Отрицать Джонатан не стал.

– Не то чтобы я в вас сильно сомневался. Просто безопаснее всегда исходить из худшего варианта.

– Понятно. Давайте тогда начнём, – прозвучало в ответ.

Журналист на мгновение прищурился, черты лица стали резче.

– Прежде всего: даже если будет подан иск против "Theranos", победить невозможно.

Фраза повисла в воздухе, как тяжёлый колокол. Но никакой реакции он не добился – лишь безмолвие.

Джонатан продолжил:

– Их диагностический аппарат "Ньютон" – настоящая гусыня, несущая золотые яйца.

Сравнение оказалось точным. Устройство приносит деньги, но его тайна должна оставаться закрытой.

– А вы собираетесь утверждать, что эта гусыня вовсе не способна нести яйца. Чтобы доказать это, придётся вскрыть её брюхо – то есть показать внутренние технологии. Но они защищены коммерческой тайной. Юристы "Theranos" будут настаивать: раскрыть секрет – значит спровоцировать лавину подражаний. В терминах сказки – если каждая гусыня начнёт нести золотые яйца, ценность пропадёт.

И в этом доводе компании была своя логика. История знала немало примеров: после появления iPhone мир заполонили смартфоны; успех Tesla вызвал бурю в электротранспорте. Настоящее новаторство всегда рождало целые армии подражателей.

Но реальность была иной: никакой "гусыней" "Theranos" не обладала. Не было ни яиц, ни тайны, ни технологии – лишь дым и иллюзия. Именно поэтому компания и старалась так отчаянно скрыть правду.

– Единственный способ показать её сущность – вскрыть брюхо гусыни, – резюмировал Джонатан. – Есть три пути.

Он раскрыл блокнот, страницы хрустнули, и тонкая синяя линия ручки оставила на бумаге первые слова:

– Первый путь – добровольное раскрытие акционеров. Но ждать, что кто-то выйдет вперёд и сам обнажит