Часовые I. Марс наш! - Эдуард Павлович Поляков

Как и предупреждала Гагарина, их было двое. Один — чернобородый, похожий на казачьего атамана великан. Второй — бронзовокожий головорез с собранными в косу дредами. И этого вождя племени каннибалов, который сейчас ковырял в зубах ножом, вахтёрша ласково звала «Серёженька»⁈

А ещё Гагарина не предупредила, насколько Йотун и Каннибал страшные!

— А вот и хозяин! — увидев меня, оскалил страшную улыбку здоровенный, как Шакил О’Нил, негр!

А я в очередной раз словил культурный триггер. В наше время негры белых хозяевами не называют.

Кемаривший на диване лениво открыл левый глаз. Тут сразу стало понятно, кому принадлежали те кожаные рюкзаки в форме байкерских казаков. Да чего там сравнивать? При габаритах Йотуна даже кожаный диван смотрелся как небольшое кресло!

— Сумрак⁈ — лениво, точно спящий медведь, процедил Йотун.

И тут же вскочил, будто задремавший караульный при появлении подполковника.

— Сумрак!!! — отряхивая с пуза какие-то крошки здоровяк вытянулся в полный рост так ещё больше похожи на медведя. — Мы тут это…

Савелий, будто извиняясь, провёл ковшом пятерни над кофейным столиком. Довольно изящным, кстати, стеклянным столиком, который теперь был густо уставлен пустыми бутылками. По мизансцене стало понятно, насколько этим двоим неудобно за причиненный бардак.

И мне, не имевшему чёткого плана, такой поворот был сущим подарком судьбы!

Походкой недовольного хозяина я подошёл к кофейному столику и, припустив на лицо немного раздражения, поднёс к глазам одну из бутылок.

— Молдавский коньяк семьдесят шестого⁈ — Не скрывая претензии к обоим прочитал я с этикетки.

А затем пригляделся к горлышку. Вернее, к тому, что от него осталось. Густо залитое сургучом горлышко бутылки будто пытались вскрыть болгаркой! Частично раскрошившаяся пробка всё ещё плавала в маслянистых остатках коньяка на дне. Да и стеклянному горлышку тоже досталось. Глубокие царапины на стекле оставляли после себя лишь вопросы.

— Вы её что, грызли что ли? — предъявил я растерзанное горлышко бутылки когда-то хорошего коньяка.

— Я штопора не нашёл, — опустив плечи, повинился бронзовокожий каннибал с простым русским именем Серёженька.

Широкая улыбка Каннибала вновь сверкнула белоснежными зубами, в которых я только сейчас заметил остатки алого сургуча с бутылки. Бр-р-р…

— Так по какому случаю сабантуй? — вновь указав на заставленный бутылками стол, вновь спросил я.

Удивительно, но даже прибавив двадцать сантиметров роста, я всё ещё смотрел на этих двоих снизу вверх! Как ребёнок на взрослых! Однако ситуация складывалась так, что, наоборот, эти двое великанов созвучными позывными Йотун и Каннибал, опустив глаза, винились передо мной, как нашкодившие школьники.

Затем Йотун, будто решившись на что-то, расправил плечи и содрал с руки фантастическую перчатку вроде тех, которые использовали пара моих комсомольцев. Как же она называется? Точно! Гант!

Которым, кстати, мне нужно срочно обзавестись!

Смахнув огромный пятерней бутылки со стола, Йотун со всей силы хлопнул перчаткой по несчастному кофейному столику.

Хлопнул и заявил:

— Я больше не могу так жить! — Йотун зло усмехнулся. — Людей обманывать… Не могу и всё тут! Сумрак, я сдаю гант и жетон Часового! Прими мою отставку!

* * *

Открыв дверь квартиры сканом отпечатков, Лиза взяла Бориса за рук, точно локомотив потащила его в квартиру.

Остановившись у одной из десятка других дверей, Лиза сунула руку в декольте и извлекла ключ, что висел на цепочке.

Большой и массивный, от него прямо веяло стариной. И тем не менее девушка довольно сноровисто отперла ещё деревянную, винтажную дверь и, проскользнув внутрь, утащила за собой Бориса.

Оказавшись внутри, парень восхитился! Украшенные лепниной потолки, на стенах — девчачьи розовые обои, и такие же сопливо-розовые полы. Несколько шкафов с заботливо расставленными на них куклами, фарфоровыми статуэтками и наградными кубками только с первыми местами! Громадный кукольный домик, целая вешалка для медалей, а рядом — целая этажерка для босоножек и туфелек! Ещё разборный макет ракеты «Протон-4» на столе, два десятка игрушечных моделей самолётов и внушительный телескоп у окна. А над заправленной розовым кроватью — плакаты всех Часовых!

Или почти всех… Над розовой кроватью девушки, в самом центре лоскутного одеяла из плакатов выделялось одно пустое место. Очевидно, для главной жемчужины её коллекции. И не надо быть человеком-компьютером, чтобы сразу догадаться, плакат с чьим лицом должен висеть на этом месте.

— Миленько, — сделал неуверенный комплимент Борис.

— Да-да, знаю, — отмахнулась Лиза, схватив с полки охапку книг и журналов.

Впрочем, Борис не удивился, когда увидел что на каждой из них был изображён Сумрак.

Однако, ещё до того, как девушка устроилась, разложив пасьянс из книг и журналов, за дверью комнаты раздался отчетливый дверной скрип, а затем и смех.

Лиза притихла, прислушиваясь к шуму из прихожей. И Борису не понравилось то, как нехорошо прищурилась Гагарина.

Вскочив с кровати, девушка будто не заметила стопку книг на коленях, отчего цветастые обложки, жалобно треща корешками, разлетелись по комнате. Но Лиза этого будто не видела!

Точно фурия, она выскочила из двери комнаты, и Борису ничего не оставалось, как проследовать за хозяйкой. Тем более что оставаться одному в розовой, как поросячий животик, комнате парню было неуютно.

Да и кому бы понравилось? Тем более, комната Гагариной занимала больше половины дома Бориса! Это же не просто девичья комната, а настоящий музей! Впрочем, как и вся квартира Гагариных.

И каково же было удивление парня, когда, оказавшись у двери, он увидел такую знакомую по семейным праздникам разборку. Лиза стояла перед уже немолодой, но всё ещё прекрасной женщиной и разносила её самыми обидными словами. Та в ответ только молча поджала губы. А ещё не выпускала руки странного вида мужчину. И эта пара, на которую, срываясь, последними словами ругалась Лиза, вполне могли сойти бы за чету Гагариных.

Если бы не слова напарницы.

Девушка дошла до крайней степени возмущения и не выбирала эпитетов. И «муж в Тверь — жена в дверь!» было одним из самых мягких речевых оборотов Гагариной.

Глава 17

— Это вообще кто? — осоловело глядя на зарёванную Гагарину, робко спросил Борис.

Лиза ответила не сразу. Не стесняясь парня, девушка утерла слезы ярости и, стараясь унять дрожащий подбородок, предложила.

— Пойдем покурим? — шумно вдохнув носом, вдруг предложила она.

У Бориса округлились глаза. Лиза Гагарина — спортсменка и комсомолка, самая молодая летчица авиаполка «Ночных ведьм» и «Пойдем покурим»⁈

Ну сказать что-то сейчас Боря не решился. И Лиза, схватив