Ревизор: возвращение в СССР 30 - Серж Винтеркей

чтобы у неё приняли это письмо. За ней вышел капитан Туголуков и проводил к себе в кабинет. Она и слезу пускала, и оделась специально, как сосед научил, как строгая и скромная училка. Но он ей так ничего и не сказал конкретного. Только принял письмо с работы и всё.

В четверг с утра Лина отправилась на работу. Из рук всё валилось и дома, и на работе. Но на работе, хоть, можно было поговорить с Лидой. Та чувствовала себя виноватой, это же она настояла на знакомстве Лины с Еловенко, и теперь старалась всячески утешать подругу.

Девушки весь обеденный перерыв просидели в столовой. Лина чувствовала себя совсем потерянной и разбитой. У неё такие радужные надежды были на письмо с работы Виктора! Она считала, что ей чуть ли не сразу должны были вернуть жениха. А тут этот капитан Туголуков даже не сказал ей, повлияет ли это письмо хоть на что-нибудь. Равнодушно положил в папку, прочитав, и всё.

Лина вернулась к себе в лабораторию и ей сообщили, что ей уже несколько раз звонил какой-то мужчина. Лина подумала, что это капитан, она оставила ему вчера свой рабочий телефон. Так разволновалась, что руки затряслись. В мыслях сразу пронеслась сотня причин, по которой ей могли звонить с Лубянки. От той, что надо принести ещё какой-то документ, до того, что с Виктором случилась какая-то беда…

Пока она в ужасе пыталась представить, что могло случится с любимым, телефон опять зазвонил. Лина с трудом заставила себя снять трубку.

— Марцинкевич, слушаю, — произнесла она.

— Лин, это я. Меня отпустили, — услышала она родной голос. — Домой еду.

— Куда домой? — начала всхлипывать она.

— К тебе, куда ж ещё? — ответил Виктор.

— Еду, — ответила она и бросила трубку. — Меня сегодня нет. Буду завтра! — оповестила она коллег, быстро оделась и умчалась домой.

Ехать ей было больше часа, но она, пребывая в полном восторге из-за того, что Виктора выпустили, не заметила, как добралась до дома. Жених уже успел картошки начистить и собирался жарить.

— Как же ты меня напугал, — села Лина за стол на кухне, даже не разувшись и не раздевшись. — Как ты меня напугал!

Она начала рыдать, а немного успокоившись, рассказала ему, как никто не хотел ей помочь. Только один Павел с третьего этажа помог узнать, что все же можно сделать. И ходил с ней на работу.

— Вы ко мне на работу ходили? — удивился Виктор. — Зачем?

— Чтобы тебя на поруки взяли!

— И что, взяли? — удивился он.

— Взяли, не хотели, но Павел заставил. Пригрозил твоей заведующей, какое-то удостоверение красивое показал. А потом по-хорошему поговорил, и она согласилась.

— Ну, надо же. А я думаю, чего меня выпустили?

— Она ни в какую не хотела это письмо писать, — опять начала рыдать Лина. — Если б не Пашка!.. Ты до сих пор там сидел бы!

— Я понял, — задумчиво ответил он. — Не плачь, Лин, всё уже нормально.

— Пообещай мне, что забудешь про эти свои провокационные частушки!

— Обещаю, Лин! Обещаю. Я крепко подумал. Вел себя, как пацан, право слово…

* * *

Встретившись с коллегами, сразу доложил, что согласовал с Мещеряковым и Жуковым поездку в Городню на понедельник. Рассказал также про вьетнамцев и предложение прораба использовать бригаду СМУ, которую за наш счёт заменят вьетнамцы, на своё усмотрение.

— Надо подумать, — сразу заинтересовался Бортко. — И как мы это расценим? Тот, кому будут строить, вернёт в кассу какую-то сумму, чтобы затраты на вьетнамцев компенсировать?

— Можно и так, — согласился я. — У меня в деревне старики баню затеяли строить. Готов загрузить бригаду СМУ на какое-то время.

— Надо подумать, — повторил Бортко. — За деньги, наверное, лучше, все же. А то если бесплатно предложить, сейчас столько желающих будет!

— Само собой, — рассмеялся Сатчан.

— А что по фальшивомонетчикам решили? — напомнил я, глядя на Бортко.

— Да что решили, ничего не решили, — ответил он. — Чёрт с ними. Оставим их в покое.

— Почему?

— Ты хочешь стать фигурантом этого дела?

— Нет, конечно.

— Ну, а что тогда спрашиваешь? Начнётся расследование, так или иначе выйдут на нас всех, кто монеты покупал у Шестинского.

— А если оставить всё, как есть, — возразил я, — их рано или поздно, всё равно возьмут. Не верю я, что они никогда не попадутся, уж слишком грубо работают. Обманут вот так же, как нас, родственника какого-нибудь милиционера, и тот не упустит шанс продвинуть свою карьеру за счет этой наводки. Но это уже будет полностью вне нашего контроля. И тогда однажды для нас может случиться внезапный сюрприз… И как обычно бывает, по закону подлости, это будет совсем не вовремя…

— Вот умеешь ты убеждать, — вздохнул Бортко. — Теперь уже я с тобой согласен… Но сам решить за Захарова не могу… А знаешь-ка, что? Езжай-ка ты сам к Захарову и поговори с ним на эту тему. Он о тебе очень хорошее мнение имеет, вот и объяснишь свои соображения по этой банде.

— Ну, хорошо, — пожал я плечами.

Нам принесли заказ. Сатчан с Бортко переключились на предстоящий субботник.

— А на «Полёте» же тоже будет субботник? — спохватился я.

— Естественно, — ответил Сатчан.

— И в музее?

— А ты каждую субботу, что ли, там работаешь? — удивился он.

— Пока что да. Просят люди…

— И что ты там делаешь? — спросил Бортко.

— Репетиторством занимаюсь. Не домой же людей вести.

— Ты не перестаёшь удивлять, — с интересом посмотрел он на меня.

— Давай, я позвоню, попрошу, чтобы в музее субботник в будни провели. Направили на него членов клуба. Им только лучше будет, не надо будет в субботу выходить, — предложил Сатчан.

— Спасибо, — взглянул я на него с благодарностью.

Мы вкусно пообедали и разъехались по делам.

Мне нужно было попасть на Стекольный завод на юге Москвы. Выехал сильно заранее, думал, что придётся искать, но быстро доехал и уже собрался сорок минут ждать, сидя в машине, а потом подумал — а зачем?

Как показывает практика, мне всегда приходится задерживаться после лекций и дополнительно беседовать с людьми. Или с их начальством. Так почему бы сейчас