Космонавт - Феликс Кресс

— А я отца замучила, — она вдруг улыбнулась. — Он мне схемы рисовал за завтраком. Мама ругалась, что крошки на чертежи сыпятся и чернила кругом.

Я хотел ответить, но в этот момент из-за угла вывернул «Москвич-407». Такой же серый, как и мой недавний собеседник. Машина медленно проехала мимо, и я поймал себя на мысли, что невольно слежу за ней взглядом.

— Что? — насторожилась Катя.

— Да так… Показалось.

Несколько минут мы шли молча, а затем Катя, как бы невзначай, сказала:

— У меня отцовские записи есть. Если хочешь, могу дать почитать.

Я улыбнулся её попытке сохранить деловой тон:

— Не откажусь.

— Только они дома. Можно… ну, вечером увидеться, — сказала она, наконец, посмотрев на меня.

— Извини, но вечером у меня дела, — покачал я головой и заметил, как девушка слегка поджала губы. — Но завтра я свободен. Можно встретиться у входа в Парк Горького часов в пять.

Катя улыбнулась и кивнула — немного слишком торопливо, глаза её блеснули, а щёки чуть порозовели.

— Идёт, — сказала она. — Только не потеряй конспекты. Это… ценные материалы, — добавила она, и мы продолжили свой путь к остановке.

На остановке уже толпился народ: пара бабушек, школьники и усталого вида мужчина в заношенном пиджаке.

— До завтра, — сказала Катя, делая шаг к подножке подъехавшего трамвая.

— До завтра, — кивнул я.

Катя вошла внутрь, но в дверях вдруг обернулась:

— А он… тот мужчина… Он и правда просто спрашивал про книги?

Я задержал на ней взгляд на секунду дольше, чем нужно, и улыбнулся:

— А что он ещё мог спрашивать?

Трамвай дёрнулся, увозя девушку. Я подождал, пока он скроется за поворотом, и зашагал в противоположную сторону. Туда, где между пятиэтажками я в прошлые разы видел надпись: «Библиотека». Не мешало проверить, какие именно статьи Циолковского переиздавались в прошлом году.

Библиотека дыхнула прохладным полумраком, запахом старых книг и типографской краски.

— Здравствуйте. Подшивку «Техника — молодёжи» за 1963 год, пожалуйста, — попросил я у библиотекарши в роговых очках.

Она кивнула и через минуту принесла стопку потрепанных журналов. Я прошёл в читальный зал и уселся за стол возле окна. Листая страницы «Техники — молодёжи», я быстро отыскал статью Циолковского. Ту самую, с рисунком ракеты на фоне звёзд. Но, как и говорил Серый, здесь не было ни цифр, ни схем. Только восторженные мечты: «Человечество не останется вечно на Земле…»

«Хорошо, что проверил», — подумал я, закрывая журнал.

Взгляд упал на часы над входом. До лекции профессора А. А. Штернфельда в Политехническом музее оставалась ещё уйма времени.

Я вышел из библиотеки, поднял воротник пиджака — ветер резко усилился, и по небу уже плыли тяжёлые свинцовые тучи.

«Ну вот, дождь скоро начнётся», — подумал я, разглядывая потемневшие облака.

Решил не рисковать и поехать домой, переодеться и взять плащ. На трамвайной остановке пришлось ждать почти десять минут. Видимо, из-за надвигающейся непогоды все ринулись по домам.

Дома я быстро разогрел на плите вчерашний борщ, запил крепким чаем. Пока ел, за окном уже забарабанили первые капли.

«Удачно я успел», — подумал я.

Перед выходом из дома я вытащил из шкафа тёплый свитер и прорезиненный плащ-дождевик и вышел на улицу.

* * *

Трамвай скрипел и покачивался на стыках рельсов, а я сидел у окна, наблюдая, как дождь превращает московские улицы в блестящее зеркало. Капли стекали по стеклу, сливаясь в причудливые узоры. В голове крутились все те вопросы, которые задал Серый. Мне было интересно, он действительно просто проверял мои знания и благонадежность, так сказать, в русле рутинной работы — или ему что-то напела Шапокляк? Трамвай дёрнулся, вырывая меня из мыслей, и через распахнутые двери ворвался влажный воздух. В вагон втиснулась стайка школьников с портфелями.

Когда трамвай свернул к нужной мне остановке, я уже стоял у двери. На остановке выскочил первым. Дождь к этому времени превратился в мелкую морось.

Политехнический музей возвышался передо мной, как храм науки — массивное здание с колоннами. Огни из высоких окон отражались в лужах, создавая ощущение, будто всё здание светится изнутри.

«Как же давно я здесь не был», — подумал я и вошёл внутрь.

У входа толпились люди — студенты в промокших пальто, пожилые интеллигенты с портфелями, пара военных. Все торопились внутрь, спасаясь от сырости. Я задержался на мгновение, глядя на афишу:

'Проф. А. А. Штернфельд

«Перспективы изучения верхних слоёв атмосферы»

Начало в 18:30'

Я стряхнул капли воды с плаща и направился к залу, где уже слышались оживлённые голоса.

Зал Политехнического музея был полон. Народ сидел даже на подоконниках. Я протиснулся к свободному месту у колонны, ловя обрывки разговоров:

— Говорят, в Америке уже готовят полёт к Марсу… — протянул какой-то парень в очках.

— Вряд ли, у них и на орбиту-то толком не выходят! — отвечал ему мужчина в форме.

Вдруг зал взорвался аплодисментами — на сцену уже вышел Штернфельд. Невысокий, подвижный, с пронзительным взглядом за толстыми стёклами очков. Легендарный теоретик космонавтики действительно выглядел как школьный учитель.

— Товарищи! — его голос, несмотря на возраст, звенел молодостью. — Сегодня мы стоим на пороге эпохи, когда слова Циолковского о покорении космоса становятся реальностью. Уже в этом десятилетии автоматические станции достигнут Венеры и Марса!

Он щёлкнул указкой, и на экране проектора появилась схема:

— Возьмём для примера полёт «Космоса-1» — первого аппарата этой серии. Как известно из открытых публикаций, такие спутники используют эллиптические орбиты для изучения радиационных поясов. Конечно, точные параметры орбит — это служебная информация, но общий принцип можно понять из работ Циолковского о многоступенчатых ракетах…

В третьем ряду кто-то ахнул. Я обернулся и увидел коренастого парня, в котором узнал своего соседа с экзамена. Он жадно записывал каждое слово в свой блокнот, язык даже набок высунул от усердия.

Штернфельд продолжал, рисуя мелом сложные формулы:

— Для пилотируемого полёта на Марс потребуется корабль массой не менее пятисот тонн на орбите. Но главная проблема — радиация! Это большая и зловещая сила. Наши исследования показывают…

Вдруг он сделал паузу, задумчиво потер переносицу:

— Хотя… Может, лучше сначала создать орбитальную станцию? — профессор поправил очки. — Ведь ещё Циолковский писал о «космических поселениях» как промежуточных базах. Современные технологии уже позволяют задуматься о таком…

Зал загудел, а я подумал, что он намекает на «Союз», о котором пока не