Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

у меня непонятка вышла: в исходной рукописи она была не Стоун, а Кирш… это «вишня» по-немецки… но редактору в издательстве такая фамилия не «подошла». Ну, не знаю… — он усмехнулся. — Возможно, так звали его тёщу от первого брака или нелюбимую училку литературы в школе! Короче говоря, он упросил меня поменять фамилию медитеранской красотки. Я только плечами пожал: мне-то какая разница? Всё равно замуж за Тима «Сихали» выйдет — станет Браун! И переправил «Кирш» на «Стоун». Редактор дал добро… — Автор задумчиво потер двухдневную щетину. — Хотя погодите, вспомнил один момент. Как правило, штатный художник издательства пишет мне на почту — интересуется, что изобразить на обложке. Так и раньше было… вот и в мае он задал мне тот же вопрос. Я и ответил: хорошо бы вверху главного героя выписать, с бластером «наголо», а ниже — обеих красоток! Художник так и сделал. И вот, приглядитесь: мужчину-стрелка он нарисовал сам, и это заметно — видите мазки? А вот с девушками долго не заморачивался: задал «Исидис» описание героинь по тексту, и нейросеть тут же выдала образы! Художнику оставалось чуток подретушировать и отправить эскиз редактору. Тот одобрил. А уж откуда такое сходство с реальными красотками… — Он развел руками. — Пути «Исиды» неисповедимы!

— Понятно! — выдохнул Скопин. — Да, ваша версия вполне рабочая… Ну, — подхватился он, — спасибо, что не дали с голоду помереть! И… — лицо оперативника обрело просительное выражение. — Книжку эту… не подпишите? А?..

* * *

Закрыв за незваным гостем дверь, писатель еще раз прокрутил в голове беседу с опером. Само собой, он знать не знал истинную причину визита Скопина, но профессиональное чутье опытного писаки уже рисовало в его мозгу не слишком изощренный, зато реалистичный сценарий…

…Задав «Исиде» описания Рожковой и Стоун из рукописи, художник издательства выудил из безграничной, ничего не забывающей ноосферы «верховной богини Та-Кем, госпожи звёзд Исиды» образы двух агенток-нелегалок, внедренных под прикрытием в какую-нибудь Англию — и теперь им срочно организуют эксфильтрацию. Мазилка их тупо спалил!

В какой-нибудь МИ-5 тоже не дураки сидят, рано или поздно они сложат паззл. Или…

«Возможны варианты», — кивнул своим мыслям Большаков, и отправился мыть посуду.

Глава 8

Суббота, 23 июля. Условное утро по БВ

Ареоцентрическая орбита, борт ЭМК «Циолковский»

Свет в каюте был погашен, лишь добродушно помигивали индикаторы дублирующих приборов, да тускло горело табло, разбавляя полный мрак в полутьму.

А утреннюю тишину нарушал шелест вентилятора, привычный до того, что почти не воспринимался на слух; отдаленное цоканье магнитных подковок Станкявичюса, ранней пташки — и бурное, вольное дыхание Шарлотты.

Корабль навивал витки по орбите, двигатели молчали, и в отсеках правила невесомость. Бельский дернул губами в улыбке — они бы не смогли заниматься любовью, если бы Шарли не прижимала его к себе…

Правда, во время бурных ласк оба всплывали над узким ложем, но верхняя полка, заставленная приборами, слабо толкала в спину, отпасовывая парочку обратно.

Нулевая гравитация плодила массу смешных неудобств, зато одно из беспокойств Петра снималось напрочь — таял страх, что он «раздавит» женщину, навалившись на нее всем своим весом. Не было веса…

— Я громко кричала? — выговорила Блэквуд, задыхаясь. — Тут двери тонкие, как сёдзи, а у Римаса тонкий слух, хи-хи…

Бельский чмокнул женщину в шею, ощутив губами живое, нежное тепло и частое биение жилки.

— Всё нормально, миленькая… Всё было очень, очень хорошо… И будет.

Оттолкнувшись локтем и пяткой, он всплыл, обнимая возлюбленную, и плавно развернулся в воздухе. Коснувшись полки голой задницей и лопатками, Пит мягко опал на разворошенную постель, уже в «миссионерской» позе. Бёдра Шарли крепко стиснули его.

— Не отпущу… — сладкий шепот растаял в воздухе.

— Не отпускай…

Бельскому никогда не приходило в голову, с какого именно времени женщина, прежде чужая и незнакомая, становится родной. Любимой — понятно, там царят гормоны, но когда амурная привязанность вырастает в нечто большее? И ты уже не просто томишься по красивому телу, а скучаешь по самой красавице? Тебе хочется слышать ее голос, видеть ее рядом или хотя бы чувствовать, что она с тобой, пусть даже вас разделяют тысячи километров, и единственная связь между вами — телефонная.

Принять женщину полностью, со всеми ее изъянами и прелестями, стать половиной целого… О, кстати…

— О чем ты сейчас думаешь? — негромко спросил Пётр.

Шарлотта коротко рассмеялась, и тугие округлости приятно толкнулись ему в грудь.

— Я такая неромантичная… Думала, что сегодня вернутся «марсиане», и надо будет еще раз, в крайний раз, просчитать траекторию полета к Церере… Хи-хи!

Бельский ласково огладил женское лицо.

— А я… — начал он, и вдруг готовые, гладкие слова, десятки и десятки раз прокрученные в голове, подевались куда-то, затерялись в бешеной пляске эмоций. — Я… Я думал о кольце…

— Ой! — тихонько воскликнула Шарли. — Я же еще вечером хотела рассказать, а у тебя одна любовь на уме! Я и забыла! Зонд обнаружил «марсианское кольцо», оно растянулось по всей орбите Фобоса, и…

Бельский поцелуем закрыл дивный женский ротик, и разжал объятия.

— Обнаружил — и ладно… — паря над столиком, он нащупал заветную коробочку. Встать на одно колено не получалось, ноги упрямо запрокидывались вверх. — Шарли… Я очень люблю тебя, но мне этого мало. Я хочу быть с тобой всю свою жизнь! Выйдешь за меня?..

Питер открыл коробочку — тускло блеснуло золотое колечко. «Урвать» немножечко фольги из драгметалла, что укутывала оба запущенных зонда — и тот, что взял пробу грунта на Фобосе, и тот, который они вывели на эллиптическую орбиту по проекту «Икарус», — оказалось несложно. А вот задача переплавить добычу в кольцо была гораздо трудней. Помог Римас.

Правда, со свойственной прибалтам тягой к орднунгу, он строго предупредил Бельского, что лишит его двадцати пяти процентов премии, но это такие пустяки! Да и совесть будет спокойна…

…Шарлотта зачарованно смотрела на колечко, древний символ соединенности. Неожиданно всхлипнув, чего за ней не водилось, она притянула к себе Бельского, хватая мужчину за руки, за плечи, и горячо выдохнула:

— Да! Да, я согласна!

Тот же день, позже

Марс, Долина Маринер, каньон Мелас

Бирский душераздирающе вздохнул, запрокидывая голову. Прямо над ним, еле заметное на фоне блекло-голубого, словно вылинявшего неба, висело полупрозрачное облачко.

— Чего ты? — пропыхтел Строгов, бережно укладывая в контейнер обломок строматолита,