Экстрасенс в СССР - Александр Яманов

Народ рассмеялся. А вот Степан бросал на каждого балагура колючие взгляды. Это заметил не только я. Парни сразу начали подзуживать шофёра. Не со зла, а скорее по привычке.

— Степан, усиливай бдительность. У нас здесь новые кадры из города подкатили, — один из парней указал на нас с Саней.

Налив нам щей, стряпуха поставила рядом тарелку с чёрным хлебом.

— Городские смотрите не обожгитесь. Понадобится добавка, подходите — произнесла девушка с лёгкой иронией.

Я невольно улыбнулся в ответ, заметив, как нахмурился Степан.

Еда была простой, но невероятно вкусной. Поразило обилие мяса. А в тушёной картошке, поданной следом за супом, его оказалось пятьдесят на пятьдесят. Первое время я удивлялся, почему никто не фотографирует еду для социальной сети. Мои руки тоже иногда хлопали по карманам в поисках мобильного телефона. Потом долго смеялся. Здесь люди просто наслаждаются вкусом. И правильно делают.

Когда Саня отправился за добавкой, то, разумеется, не выдержал

— Эх, Наташа… И почему Степан, а не я тебя возит?

Водитель, стоявший у кабины, хмуро уставился на друга.

— Эх Рыжий… Молод ты меня ещё возить, — в таком же стиле ответила девушка.

Народ беззлобно захохотал. Я смеялся вместе со всеми. В этой простой, почти деревенской идиллии, была какая-то исцеляющая сила. Ловлю себя на мысли, что не хочу никуда возвращаться. Или это первые впечатления, связанные со сменой обстановки? Напрягала только жара, не думавшая успокаиваться.

После обеда и короткого отдыха, ко мне подошёл механик. Звали его Иван. Невысокий, жилистый мужик с весёлыми глазами. Его руки покрыты чёрными узорами из въевшейся солярки и старых ожогов. Он деловито осмотрел трещину и сплюнул через щербину между зубами.

— Ну, это фигня. За полчасика управимся.

Следующие тридцать минут я ассистировал механику. Подавал что надо, пока Иван ловко орудовал сварочным аппаратом. Работа кипела под аккомпанемент негромкого ворчания мастера.

— Держи ровнее… Нет, не так. Дай я сам… Смотри, здесь тоже вроде мелкая раковина…

Было жарко, пахло окалиной, но мне нравилось участвовать в настоящем деле. Наконец, Иван снял маску и похлопал молоточком по аккуратному лапику с несколькими дополнительными швами.

— Ну, теперь проработает сто лет, — механик вытер лицо засаленным рукавом. — Езжай косить городской, не отлынивай.

Вторая половина смены прошла как быстрая перемотка. Трактор работал без перебоев. Ритм стал почти медитативным: гул мотора, вибрация, ровное гудение косилки, за которой ложилась ровными рядами трава. Я действовал механически, не задумываясь о движениях. Удивительно, но мне удалось не только выполнить, но и превысить в два раза дневную норму. Дядя Коля, сделал несколько пометок в журнале учёта и приказал гнать технику к заправщику.

Когда за нами приехал Степан, день начал клониться к закату. На ночёвку нас с Рыжим отвезли первыми. Шофёр порывался, что-то сказать, но промолчал. Без всякой телепатии ясно, о ком должна зайти речь. Однако при мужиках водитель не решился.

— Надо баню греть, — изрёк Рыжий, как только грузовик уехал. — А то у меня грязь везде. Даже там, где её не может быть.

Не стал спрашивать, о чём речь. Однако идею помыться одобрил. Я готов вообще пойти на речку с куском мыла. Настолько в кожу въелась грязь. Всё-таки работа на погрузчике более чистая.

Добравшись до жилья, мы сразу открыли заслонку и развели огонь. Дров закинули на один раз, чтобы только подогреть воду. Помывшись, обосновались в предбаннике. Саня с заговорщицким видом извлёк из рюкзака старенький радиоприёмник «Соната» и, включив его в розетку, принялся искать музыку.

— Видел аппарат? Батька дал. Говорит, он даже «Голос Америки» ловит.

— Тебе шибко нужны чужие голоса?

— Да не. Просто интересно. Раньше никогда не слушал, — ответил дружбан, продолжая колдовать над настройками.

После непродолжительных манипуляций, сопровождаемых шипением и треском, из динамика раздались звуки советской музыки. Что-то старое. Кажется, Утёсов. Рыжего это не устроило, и он продолжил мучить аппарат. Но сдался после пяти минут терзаний приёмника. Сегодня победило ретро.

— Ничего, Санька. Денег заработаем, я магнитофон кассетный куплю. Будем слушать Высоцкого и иностранных исполнителей.

— Магнитофон — это мечта! Я только пару раз такой видел. Первый, какой-то импортный, знакомый принёс общагу, где как раз свадьбу гуляли.

Развалюсь на деревянной лавке, я слушал рассказы Рыжего про жизнь в общаге. А сам вспоминал «коммунальный рай». Там было тесно, одиноко и всё пронизано тоской. Здесь же простая, но настоящая жизнь, наполненная хоть каким-то смыслом.

После бани нас ждал ужин, который выставила Матрёна. Жареная картошка с грибами и сметаной. Сало с собственным хлебом. Ели молча, чувствуя, как силы понемногу возвращаются в натруженные тела. Когда сковородка опустела, к нам подошла хозяйка.

— Алёша, пойдём, поговорим, — поманила она рукой.

Мы снова очутились в каменном мешке с печью. Старуха указала на лавку, а сама подошла к деревянным полкам, уставленным склянками и свёртками с травами.

Плеснув в кружку какого-то настоя, Матрёна передала его мне. Цвет отвара оказался янтарным, а запах с нотками горечи.

— От усталости, — коротко пояснила бабка и снова принялась перебирать свои запасы.

Я сделал глоток. На вкус отвар оказался терпким, с древесным послевкусием. И странное дело. Через несколько минут мне действительно начало казаться, что усталость уходит, уступая место спокойной, приятной истоме. А ещё я с удивлением понял, что снова готов исцелять. Или показалось?

Матрёна сняла стоптанную обувь и устроилась напротив. Она смотрела на меня, и её взгляд, пронзал насквозь, выискивая что-то спрятанное глубоко внутри. В каменном мешке воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком сердца.

Наконец, старуха с видимым усилием, протянула ко мне правую руку.

— Лёша, я пятерню разжать до конца не могу. Совсем скрутило, — тихо и безо всякой жалобы произнесла Матрёна. — С детства серпом в поле махала. Зимой воду из проруби таскала. Иной раз кажется, что тот серп в руке навсегда и остался. Вот, посмотри.

Она попыталась распрямить ладонь, но пальцы замерли в неестественном положении. Я взял её руку. Кожа оказалась шершавой, как наждачная бумага.

В этот миг моё сознание, будто настраивающийся радиоприёмник, поймало потерянную волну. Я снова увидел не просто морщины и мозоли, но начал видеть сквозь них. Перед внутренним взором, словно на рентгеновском снимке, проступила структура — кости и уродливые наросты в местах соединения суставов.

«Экзостоз» — доброкачественное новообразование, представляющее собой патологический нарост на поверхности кости, состоящий из костной или костно-хрящевой ткани.

Знание, заложенное ещё в медицинском институте, тут же всплыло в голове. Частые последствия старых костных и суставных травм. Почти у каждого человека есть такие. Кто не верит, просто