Дневник времён заразы - Яцек Пекара

Конечно, вы можете мне верить, милые мои, что уже после первого разговора с посланником тонгов я старался уведомить начальников о том, что ситуация требует их скорейшего возвращения. Проблема, однако, заключалась в том, что посланные мной гонцы пока не вернулись ни с какой вестью, ни с хорошей, ни с плохой. Я лишь надеялся, что все разъяснится, прежде чем будет объявлен карантин и прежде чем архидиакон прибудет в город. Но это должно было случиться уже скоро, в ближайшие дни. Я был всего лишь простым инквизитором, не только не вовлеченным в интриги, но и не разбирающимся в них, и не желающим в них разбираться. Да, не так давно мне предлагали возглавить один из крупных отрядов Святого Официума, но с тех пор как я отказался от этой чести (хотя позже узнал, что это могла быть вовсе не честь, а ловушка), моя карьера не только зашла в тупик, но и прямо-таки утонула по шею в грязи. Вдобавок ко всему, ко мне прицепилась опасная болезнь, которая больше года держала меня в бессознательном состоянии на больничной койке. И слава Богу, что единственное, что у меня осталось после этой таинственной болезни, — это спутанные сны, иногда страшные и грозные, иногда странно сладкие… Туман, светловолосая женщина с красивой улыбкой и кремовой кожей, большой, дружелюбный пес, а на фоне всего этого кровь, черная магия, какая-то мрачная, грозная старуха, пылающие демоны, неживые люди, бредущие по лесным чащобам, мертвые дети, повешенные на дереве — эти образы проносились в моих снах, неведомо откуда явившиеся, потому что ведь не из реального мира, где ничего подобного со мной никогда не случалось…

Вставая со скамьи, я решил, что немедленно пошлю еще гонцов, как в Лимбург, так и в Кобленц. Особенно меня удивляло отсутствие ответа на первое письмо, потому что Лимбург был близко, и гонец давно должен был вернуться. Если только он не нашел там моего товарища, узнал, куда тот направляется дальше, и последовал за ним. Да, могло быть и так.

Предвосхищая события, милые мои, скажу сразу, что намеченных гонцов я действительно успел послать, но у меня уже не было никаких шансов встретить ни их самих, ни ранее посланных их товарищей. На следующий день в полдень был объявлен карантин и закрытие городских ворот, а всем, независимо от происхождения, возраста, пола и профессии, было запрещено как покидать Вейльбург, так и прибывать в него. Запрещено под страхом смерти, который должны были приводить в исполнение солдаты, принадлежавшие князю-епископу. И уже в первый день все, кто опрометчиво решил пренебречь карантином, могли на собственной шкуре ощутить, что это исполнение идет епископским отрядам быстро и ловко.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ЧЛЕНЫ ГОРОДСКОГО СОВЕТА

Отношения между городскими советами и отрядами Инквизиции бывают разными, в зависимости от того, о каком городе мы говорим. Иногда эти отношения бывают прямо-таки сердечными, порой отмечены равнодушной осторожностью, а случаются и враждебные, полные интриг и известные доносами, которые одни шлют на других. Разумеется, чем значительнее был город, тем богаче и влиятельнее жили в нем горожане. А если они были богаты и влиятельны, то имели и связи среди сильных мира сего. Однако стоит помнить об одном: в момент серьезного обвинения в ереси, колдовстве или демонических происках богатство и влияние переставали иметь значение. Ибо сколько мы знали случаев великих и богатых горожан, и даже бургомистров, которые за пособничество врагам нашей святой веры шипели в пламени на потеху городской черни и к серьезной радости инквизиторских сердец.

Наш город был скорее спокойным, жизнь в нем текла лениво, а допросы и костры, так уж сложилось, в основном касались городского плебса, а не патрициев. Что свидетельствовало о том, что, по-видимому, сердца бедняков были сильнее отмечены печатью Сатаны, нежели сердца городских нотаблей. Такое положение дел всех устраивало, а городские власти поддерживали инквизиторов разными способами, позволяя нам таким образом вести более комфортную жизнь, которая была бы, вероятно, невозможна на не слишком щедрое инквизиторское жалованье.

Когда меня попросили посетить бургомистра, я не был особенно доволен, так как, как я уже ранее признался представителю тонгов, исполнение обязанностей, даже на время, самого старшего по званию инквизитора мне совсем-совсем не нравилось. Но от такого приглашения не следовало отказываться, особенно после тревожных сообщений от тонгов, предрекавших, что Вейльбург не только будет переживать трудности, связанные с бушующей на улицах болезнью, но, скорее всего, станет местом битвы за деньги и влияние. Известно также было, даже такому профану в торговых делах, как я, что введенная епископом блокада мощно ударит по доходам и интересам многих наших сограждан. Я понимал поэтому, что горожане на это трудное время хотят собрать под своими знаменами как можно больше союзников, а по крайней мере, обеспечить себе нейтралитет важных особ. Кажется, совершенно не по моей вине (и к моему неудовольствию) за такую именно особу меня и сочли. Объявленная блокада и бушующая кашлюха, все более безжалостно собиравшая жатву страха и смерти, определенно не делали жизнь членов совета веселее. В конце концов, именно они отвечали за благосостояние города и его жителей, а теперь это благосостояние оказалось под серьезной угрозой.

Я никогда раньше не посещал ратушу. И зачем бы смиренному слуге Божьему, такому как я, посещать резиденцию городских членов совета, людей богатых и влиятельных? Конечно, само здание я видел каждый день, ведь оно было главным и самым значительным строением на рыночной площади. Оно стояло гордо, вознося высоко в небо центральную башню, а сейчас как раз велись работы над крылом, пристраиваемым к центральному помещению. В связи с этим на рыночной площади, помимо обычного и привычного за многие годы оживления, царил беспорядок, дополнительно связанный со строительством, суетой рабочих, возведенными временными ограждениями и транспортировкой материалов. Было шумно, над площадью висели как тучи пыли, так и связки выкрикиваемых ругательств и проклятий. Ну и, как это бывает в такой толпе, были видны те, кто из хаоса извлекал пользу для себя и вред для ближних. Я сам, идя в ратушу, заметил трех воришек, шаривших по карманам прохожих или срезавших у них кошельки, и был уверен, что если бы присмотрелся внимательнее и прогулялся по всей рыночной площади, то нашел бы и больше подобных негодяев. Конечно, я не собирался делать ничего подобного, потому что забота о порядке в городе и борьба с преступниками не были задачей для инквизиторов. У нас было достаточно своих дел,