И грянул град - Лориана Рава

девицу, формально обручённую с другим, было при его опыте плёвым делом. Теперь её помолвку с Золотым Подсолнухом не восстановишь, я бы на его месте отказался. При том, что он кандидат на Синее Льяуту. А может, и не в нём дело, а во мне. Для любого человека то, что обрушилось на меня, было бы страшным горем. У меня сердце заболело впервые в жизни. Но сейчас я рассуждаю не просто как опозоренный отец, а как правитель. Ведь если они сегодня сознательно и расчётливо оскорбили мою честь, то что будет завтра? Искристый Снег, я понимаю, что лично ты можешь тут не видеть ничего страшного, так как моя опозоренная честь не делает меня хуже в твоих глазах. Но не все же рассуждают так, как ты. А если я из-за позора льяуту лишусь? Это будет очень на руку англичанам. Я ведь не хочу дать им захапать наши богатства, а им нужен кто-то, кто даст.

-- Нет, нет, Асеро, если бы у тебя был явный соперник вроде Горного Льва, но этого нет... Какой смысл тебя позорить, если нет того, кто мог бы этим воспользоваться? Пока я не увижу прямых доказательств заговора, я буду исходить из того, что тут на первом месте любовная интрижка. Твоя дочь настолько прекрасна, что ради неё можно рискнуть жизнью. И тем более интриговать против Золотого Подсолнуха -- кому это нужно? -- спросил Искристый Снег, и вопрос прозвучал так, будто речь шла о чём-то безобидном. Асеро порой приходил в отчаянье от незамутнённой наивности своего законника. А Искристый Снег добавил:

-- Всё-таки, очень не хочется доводить дело до войны. Я постараюсь уладить всё как можно более мягко, но надо сперва посмотреть реакцию англичан.

"Всё-таки не зря тебя родители Ослом назвали", -- подумал Асеро. -- "Чего тут смотреть, и так ясно, что в их глазах Розенхилл -- сама невинность, а я -- жестокий деспот".

Когда Знаток Законов только ушёл, Асеро хотел было опять взяться за статью, но к нему вошёл Горный Ветер.

-- Асеро, дело скверно, часть охраны придётся арестовать. Лучше бы вообще всех отправить в Огненную Землю, но увы, на полную замену состава возможностей нет. Но этой ночью дворец будут охранять мои люди, завтра днём оставшаяся часть охраны, а дальше, наверное, надо присылать какую-нибудь из воинских частей, расположенных за пределами столицы.

-- Почему именно за пределами столицы?

-- Потому что в двух из трёх столичных изменники тоже пытались поработать, я это узнал ещё до того, а если мы такого не знаем про третью, то это ещё не значит, что этого нет. Причём их метод работы... я ещё даже не знаю, чем его можно нейтрализовать до конца. Они просто предлагали юношам книги эмигрантов из Тавантисуйю, и, движимые естественным любопытством, юноши их читали и, привыкшие уважать книги, в общем, терялись, верить или нет. Разве может быть, чтобы в книге всё было неправдой? Конечно, мой человек пытался их переубедить, но какой-то осадок остаётся. Асеро, ты сам понимаешь, что если бы ты был тем дурным и порочным тираном, которого живописуют их книги, ты бы по нашим собственным меркам заслуживал бы отстранения от власти всеми законными и незаконными способами. И потому чтобы защищать тебя, нужно быть твёрдо уверенным, что ты чист и невиновен. А человек, который в тебе хоть чуть-чуть сомневается, он может сам на тебя руку и не подымет, но не факт, что будет защищать от врагов, лезущих на штурм с обвинениями. Понимаешь мою мысль?

-- Понимаю. Только не думаю, что дело дойдёт до штурма или чего-то такого. Я подозреваю, что в ближайшее время носящие льяуту поставят вопрос о том, могу ли я быть Первым Инкой после такого позора. Вот что, твой отец действительно в столь безнадёжном состоянии, что не может приехать в Куско? Ведь всех носящих льяуту я должен буду собрать вскоре так или иначе, и каждый голос будет на счету...

Горный Ветер как будто чем-то смутился:

-- А не можешь отложить хоть дней на десять? Я боюсь, если он сейчас узнает о позоре Лилии, то это его добьёт.

-- Ну, Лилия ему всё-таки не дочь.

-- Ты ведь помнишь, как он на письмо о новом "подвиге" Ветерка прореагировал? И какова будет дальнейшая судьба Лилии?

-- Я не знаю. Но варианта два: либо она помирится с Золотым Подсолнухом, во что я не очень верю, но всё-таки не исключаю, либо станет Девой Солнца.

-- Вот что, а нельзя ли отложить возвращение моего отца до того момента, когда это станет ясно окончательно?

-- Боюсь, время не терпит.

-- Понимаешь, каждый удар, связанный с его родными, мой отец переживал очень тяжёло. Он любил мою мать -- но вынужден был ей изменить, а потом, когда она умерла, он всю жизнь мучился от этой раны, она так и не зажила никогда. Потом Ветерок, потом жёны... Я не знаю, как он прореагирует на беду, постигшую твою семью. Я просто боюсь...

-- Но ведь всё равно же он узнает рано или поздно. А если меня лишат льяуту, то это будет гораздо хуже и для него тоже.

-- Узнает. Но только не сейчас, а когда всё утрясётся. Ты меня не переубедишь, я буду стоять на своём, так как не хочу, чтобы его постигло то же самое, что было после известия о новом преступлении Ветерка.

-- Послушай, можешь сказать мне хоть, что про его здоровье говорит его лекарь?

-- Не могу... увы. Лекарь куда-то уже три дня как исчез, ищут его конечно, но думаю дело плохо. Или он мёртв, или в плену у врагов. Ты знаешь, что отравить человека через лекаря проще всего. Потому лекарь должен быть человеком надёжнейшим. И даже такого могут шантажировать. Боюсь, что это и случилось...

-- Хорошо, а Панголин может твоего отца осмотреть?

-- Может, но... тогда ему тайно надо в замок пробраться.

-- С тайным ходом это не проблема.

-- Ну, хорошо, но ему всё равно надо время для наблюдений... так что сложно. Нужен постоянный лекарь на замену, а Панголину лучше в столице быть. Конечно, если не будет иного выхода... Но сейчас лучше не дёргать отца по-любому. Ты же не хочешь ему дополнительного вреда?

-- Не хочу, конечно... Послушай, а мой начальник охраны как на всё отреагировал?

-- Несчастный в панике и в отчаянии. Я его допросил -- судя по всему,