Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов

редко, их встречи были краткими и прилюдными. Слухи, не найдя подтверждения, начали терять силу, уступая место жгучему интересу к предстоящей свадьбе. Князь Андрей, получивший в свете прозвище Сумрачный Гений, женится на юной графине Ростовой! Это была очень интересная светская новость.

Андрею казалось, что победа близка. Война за будущее его проектов продолжалась. Но теперь у Андрея был тыл — вера Наташи в него и ее решимость убедить свою родню в правоте Андрея. К тому же, появился новый могучий союзник — амбициозный генерал граф Воронцов. А значит, у попаданца появились силы сражаться дальше.

Но, князь Голицын, наблюдавший за всеми усилиями Андрея, лишь ядовито усмехнулся. Его агенты исправно докладывали о всех встречах Андрея с Иржиной. И пусть даже скандал раздуть пока не удавалось. Но, имелись и другие способы навредить. Можно поддержать проект, но так, чтобы он непременно рухнул под тяжестью собственного масштаба, похоронив под обломками репутацию князя Андрея. И первый шаг к этому — незаметно протолкнуть в комитет по перевооружению своих людей, которые будут всячески ускорять и раздувать планы, требуя невозможного и закладывая в них мину замедленного действия. А еще лучше подбросить сомнения Аракчееву…

* * *

Наконец сокращенный проект перевооружения был готов, и Андрей вместе с Воронцовым снова представили его императору. Вот только, теперь вместо Сперанского почему-то присутствовал рядом с Александром Павловичем князь Голицын. Рядом Аракчеев переминался с ноги на ногу. Когда Воронцов сделал доклад о переделанном проекте, государь лишь кивнул. А Голицын неожиданно произнес:

— Ваши проекты, возможно, великолепны с точки зрения войны. Но наш мирный народ их не понимает. Знаете ли вы, что Священный Синод завален жалобами на ваши паровые машины? Они вызывают ужас у простых людей, а отцы церкви называют их исчадиями ада? И потому я, как обер-прокурор Священного Синода, вынужден ходатайствовать перед государем о том, чтобы провести расследование деятельности ваших заводов. Было бы опрометчиво допустить, чтобы военные заказы, от которых зависит безопасность государства, оказались в руках частного лица, имеющего неоднозначную репутацию в глазах народа и церкви…

Государь, при этом, лишь зевнул. А Военный министр так и продолжал переминаться с ноги на ногу.

Это был новый неожиданный удар. И тогда Андрей, подавив гнев, сделал свой ход. Он склонился перед императором, предложив нечто такое, что никто из присутствующих не ожидал от него:

— Ваше Величество! Обер-прокурор отчасти прав. Дело моей жизни стало слишком велико для одного человека, даже самого преданного Отчизне. Поэтому я имею честь предложить следующее. Пусть заводы в Лысых Горах будут выкуплены в казну и станут основой нового государственного Императорского завода паровых технологий и перспективных вооружений. Я готов передать все патенты и чертежи безвозмездно и возглавить это предприятие на правах государственного служащего. Моя личная жизнь и мое состояние, таким образом, будут полностью отделены от интересов обороны страны. Надеюсь, что это поможет развеять все сомнения в моей надежности.

В кабинете воцарилась оглушительная тишина. Государь был ошеломлен. Аракчеев — тем более. Обер-прокурор побледнел. Он ожидал оправданий, а получил полную капитуляцию князя перед государственными интересами. Андрей добровольно отказывался от колоссальных прибылей и влияния, которое давали ему заводы, в обмен на чистую репутацию и возможность беспрепятственно работать на благо России.

Александр I был тронут таким жестом. В его глазах читалось восхищение, когда он произнес:

— Это поистине великолепный подарок Отечеству, наш дорогой князь! Мы принимаем ваше предложение. И с этого дня вы назначаетесь директором оного завода с полным доверием и поддержкой от короны.

Выйдя из кабинета императора, Андрей чувствовал себя совершенно опустошенным, но, одновременно, душевно очищенным. Он лишился своего промышленного детища, но получил официальный статус и карт-бланш на реализацию своих идей. И тем самым он выбил почву из-под ног у клеветников.

Теперь ничто не мешало ему поехать к Ростовым с официальным предложением. Но он понимал, что его война за будущее только что перешла в новую фазу. Он обменял свою финансовую независимость на бюрократическую волокиту казенного предприятия и делопроизводства. И его противники, проиграв одну битву, уже искали новые слабые места на этом новом бюрократическом фронте тихого противостояния.

А следующим утром курьер доставил ему короткую записку от Пьера: «Андрей, будь осторожен. Граф Ростопчин в ярости. Говорит, что ты его провел. Теперь он переключился на другое. На то, что тебе дорого. Готовься».

Андрей скомкал записку. Он знал, что Пьер имел в виду Наташу. Война за будущее продолжалась, и самый тяжелый фронт, — защита своей любви, — был еще впереди. Он посмотрел на портрет генералиссимуса Суворова на стене, которого очень уважал. И он впервые почувствовал, что этот знаменитый полководец, с которого он старался всегда брать пример, возможно, был бы им доволен. Ведь он теперь научился не только сражаться, но и жертвовать на благо Отечеству.

Его муки прервал Пьер. Узнав обо всем, что произошло, он все-таки оставил на время свою жену с малышом и примчался к другу, воскликнув с порога:

— Андрей, Голицын и Ростопчин уже в курсе твоих планов. Они не дремлют. Их новая тактика — не запрещать, а возглавить и утопить в бюрократии. Голицын, якобы, «во имя скорейшего перевооружения» предлагает создать не такое отдельное конструкторское бюро, как ты предлагаешь, а Подкомитет по техническим новшествам при Военном министерстве. Естественно, под председательством Ростопчина. Если им это удастся провернуть, то все твои проекты будут тонуть в согласованиях годами!

Андрей с силой сжал ручку кресла. Враги были изворотливы. Прямая атака провалилась, теперь они пытались украсть его идеи, выхолостить их суть и похоронить под кипами бумаг.

И тут в голове попаданца родился дерзкий, почти безумный план. Он совмещал в себе все: и ответ клеветникам, и решение его личной драмы, и прорыв бюрократической блокады.

— Пьер, — сказал он, и в его голосе снова зазвучала та самая стальная решимость, что вела его на Балканы. — Я сыграю по их правилам. Но сделаю это так, как они не ожидают.

На следующий день князь Андрей подал на высочайшее имя прошение, которое взорвало петербургский свет сильнее, чем любая бомба с «Небесного промысла».

Во-первых, он отказывался от личного руководства всеми военными проектами Промышленного комитета, целиком и полностью поддерживая инициативу графа Воронцова и предлагая ему возглавить новую структуру.

Во-вторых, в виде исключительного условия своей дальнейшей работы, как директора завода в Лысых Горах, а также консультанта по технологиям, он просил от государя разрешения на брак с графиней Натальей Ростовой. И еще в качестве подарка царю и Отечеству