Главная роль 8 - Павел Смолин

пинок, выстроив аграрный университет, несколько аграрных ПТУ и полноценный НИИ, для которого выписал много крупных специалистов со всего мира. Я такой инициативе обрадовался — государственным мужам из аграрных наук конкуренция придала новых сил.

Ныне в ряде ключевых узлов Империи вовсю работают заводы по производству удобрений, которые прямо способствуют резкому росту урожая. Каждый день проводятся исследования, кропотливо наблюдаются опытные поля, выводятся новые сорта, и я на собственноручно зарожденную науку генетику смотрю с умилением и немалой надеждой. Не плошает и животноводство — опыт селекции всякого полезного зверья человечеством накоплен исполинский, и достаточно просто держать руку на пульсе дальнейших изысканий более «удоистых» коров и более «мясных» хрюшек да бычков.

Но не одним лишь сельским хозяйством да меценатством хороши Юсуповы, но и ощутимыми даже для их, более чем солидного состояния, «донатами» на войну. Пять высококлассных крейсеров на их счету, несколько миллионов снарядов, конечно же исполинские запасы сухарей и муки, винтовок, сапог и прочего добра, которого никогда не бывает много. Не забыли и о «социальной» компоненте, взяв на себя обязательства устроить на свои предприятия участников боевых действий, в том числе — инвалидов.

Короче — Коля заслужил супругу в виде Великой княжны и архи понтовую добавку к фамилии.

Настроение за столом царило приподнятое — сокрушительные успехи Императорской армии в первую неделю войны не оставляли ни у кого сомнений в удачном исходе дела. Меня же грызла жестокая паранойя, а аппетит портили всплывающие в голове картины с фронтов и осознания того, что счетчик потерь актуальных и будущих подданных неостановимо щелкает метафорическим метрономом.

Марго сегодня настолько жизнерадостна, насколько это вообще возможно в моменты, когда она в разных помещениях с детьми. Причина проста — она одну за одной строчила в Берлин гневные телеграммы с призывами к кайзеру не быть мудаком и соблюдать союзнические обязательства, а теперь Вильгельм ввязался в заварушку так, как и планировалось — не хочет умная валькирия плохой участи своему братику, равно как и бывшей родине. Тем не менее, у меня нет никаких сомнений в том, что если бы Вилли решил сменить союзников в последний момент, Маргарита бы продолжала выполнять функции Императрицы с полной самоотдачей.

Только что супруга закончила рассказывать нам о своем визите в лагерь для детей мобилизованных или добровольно отправившихся на войну солдат. Потеря семьей взрослого мужика, пусть и временная, тяжелый груз, и, пусть выплаты утрату рабочих рук более чем компенсируют, нельзя забывать о том, что маленьким подданным без папки, дедушки или брата очень грустно — на то, чтобы помочь ребятам и девчатам с этим хоть как-то, деятельность лагерей и направлена.

Рассказ помог, и я был Марго за него благодарен.

— И все-таки ты поступил крайне возмутительно! — в сотый уже наверное раз со дня падения на Вену листовок высказала недовольство Мария Федоровна.

На самом деле тоже пытается мне помочь ментально разгрузиться — мама меня любит и старается поддерживать — вплоть до визитов в кабинет с кофейным подносом, чтобы взбодрить спящего часа два-три в сутки меня.

Некогда спать — война идет.

— Весьма остроумно на мой взгляд, — поддержала меня Марго.

— Георгий Александрович умеет сотрясать мир как никто другой! — салютнул мне бокалом с вином Николай. — Знаете, — повернулся к дамам и перешел на доверительный тон. — Свет только и обсуждает «бумажную бомбардировку». История давно не знала подобных дерзких, остроумных и унизительных для врага вызовов на честный бой.

— «Иду на Вы», — проявила Оля знание отечественной истории.

— «Иду на Вы» — именно это и повторяют по всей Империи! — покивал Юсупов. — Сейчас, когда наша армия с недели на неделю выйдет к стенам Царьграда, древние летописи словно оживают, и с их страниц на нас с гордостью смотрят прародители Великой Руси!

Нет, это не лесть, а реальное положение вещей. За исключением посвященной летописям части, конечно.

— Ах, эта война, — со скучающим видом вздохнула Ксения. — Все словно сговорились говорить лишь о ней одной.

Комплексует и раздражена — Дания выбрала ничегонеделание, несмотря на все мои и ее разговоры с Кристианом о перспективах.

— Если бы в тебе осталась хоть капля любви к России, ты бы так себя не вела, — упрекнула старшую сестру Ольга.

— Любви к чему? — высокомерно фыркнула Ксюша. — К чудовищной погоде и страсти к варварской демонстрации богатства?

Оля посмурнела — камень прилетел в нужный огород.

— Просто ты завидуешь моей блестящей свадьбе, королева-нищенка, — вернула «подачу» с большими процентами.

— Милые дамы, — влез я. — Прошу вас извиниться перед друг дружкой и помириться — меньше всего мне сейчас нужны семейные ссоры.

— Девочки, не ругайтесь, — поддержала меня Дагмара.

— Прости, — буркнула Ольга.

— Принимаю твои извинения, — неприятно ухмыльнулась Ксюша. — А за собой я вины не чувствую, — поднялась из-за стола. — Но, коль вы считаете иначе, я отправлюсь замаливать свои грехи, — направилась к выходу из столовой. — На Валаам! — громко бросила нам напоследок и изволила лично хлопнуть за собою дверью погромче.

Слуг-то зачем так пугать?

Интерлюдия

Бросив в стерилизатор окровавленные инструменты, Колька — так его звали в почти забытом деревенском прошлом — шагнул к умывальнику и бросил покрывшиеся той же субстанцией одноразовые перчатки в мусорное ведро с надписью «Мед. Отходы биол. Опасн.».

— Николай Иванович, всё, — не сразу понял старательно оттирающий усталые руки доктор слова заглянувшей в палатку медсестры.

Восемнадцать часов на ногах, в душной «операционной палатке», по уши в крови, человеческой плоти, застрявшем в ней железе и — порой — отпиленных хирургической пилой костях, с которых беспощадный «бог войны» содрал почти все мясо.

— Спасибо, Марфа, — нашел в себе силы поблагодарить Николай Иванович и проследил взглядом в зеркало над умывальником путь своего последнего в это дежурство пациента.

Повезло — четыре осколка «поймал» тридцатидвухлетний уроженец Тамбовской губернии, и все удалось извлечь так, что после демобилизации можно будет впечатлять дам шрамами и тихонько, про себя, остаток дней благодарить Бога — один из осколков убил бы солдата, если бы на пути не встал походный молитвенник в нагрудном кармане. Невелика книжица, а гляди ж — уберегла!

Закончив мыть руки, доктор при помощи Марфы снял передник, халат, шапочку, маску и остался в почти гражданской одежде.

— Спасибо, — снова поблагодарил медсестру и вышел из палатки, чувствуя, как