Михаил Ахманов - Окно в Европу

– Леший с ними, с купчишкой этим и с Ходором, у нас поважнее есть дела. Народ в Киеве зашебуршился, то ли волхвы Перуновы воду мутят, то ли другие прохиндеи. Кухарь мой с Торжища весть принес: большаки какие-то объявились, газетку крамольную печатают и прокламации. Ты бы посоветовал государю привести к столице десяток полков из самых верных. Хотя бы калужских гвардейцев и тульских егерей.

Но Близнята лишь отмахнулся.

– Не тужи о волхвах и большаках, твое степенство! Волхвы на север подались, по лесам разбежались, капище пусто, одни идолы торчат, а при них ратники с топорами – ждут, когда рубить прикажут. Что до большаков и их смутьянских газеток, то об этом мне во всех подробностях известно. Там, – Близнята показал на шкаф с гильотинкой, забитый внизу документами, – там имена их заводил, списки их приспешников, явки, адреса, связи с другими градами и весями. Пальцем шевельну, и мои люди их прихлопнут!

– Так шевельни, – сказал боярин Лавруха. – Чего терпеть крамолу!

– Не время, – многозначительно молвил Чуб. – Мы в Европы стремимся, к цивилизации, и значит, должны соответствовать и показать свою терпимость. А те крамольники пока ничем себя не проявили, кроме поносных статеек в газетке. Пусть их! – Он подумал о странном пожелании Юния Лепида – не ковать в железа Троцкуса – и решил, что этот вольнодумец, видно, приходится Лепиду дальним родичем. А решивши так, щелкнул по лбу череп Потрошителя и произнес: – Не бери в голову, твое степенство. Как говорят латыняне, все под контролем!

Ошибался сыскной боярин, ой ошибался! В тот же час и в том же граде Киеве, в Купчинской слободке, где окопались богатеи, сидели в уютном чертоге двое мужчин. Оба смугловатые, темноволосые, с носами крючком, что обличало в них природных римлян. Разница, однако, была – один облачился в тогу с вышитыми орлами, другой носил русское платье, поддевку да штаны. Как у Близняты с Лаврухой, разговор их был приватным.

– «Консулов» надо больше, – сказал Марк Троцкус – тот, что в поддевке. – Маузер можно под одеждой спрятать, а в ближнем бою он куда эффективнее винтаря. Мы раздаем их самым доверенным людям. «Консулы» совершенно необходимы – и, разумеется, деньги.

– Деньги выдам завтра, а транспорт с оружием ждите через три-четыре дня, – пообещал Юний Лепид, разглаживая складки тоги. – Все как вы просили: маузеры, пулеметы, патроны и бомбы для метания… Еще двадцать пушек «Сципион» в разобранном состоянии и ящики со снарядами.

– Куда прибудет обоз?

– В окрестности Киева. Точный маршрут пока что неизвестен. – Заметив недовольную гримасу Троцкуса, Юний Лепид добавил: – Но мне сообщили, что транспорт уже миновал границу с Венгрией. Оружие везут в бочках, под видом германского пива «Шунтельбрахер».

Марк хищно усмехнулся.

– Крепкое будет пивко! Наваристое!

– Это уж ваша задача, – строго молвил Юний Лепид. – Рим, приверженный идеалам демократии, лишь помогает народу – братскому по вере, как мы надеемся, – упорядочить свою общественную жизнь. Слегка помогает. Остальное – в ваших руках.

Марк снова усмехнулся – на этот раз с сарказмом.

– Идеалы демократии! А преторы думали о них, гоняясь за мной по всему Риму? Кстати, вынесенный мне приговор еще в силе? Кажется, меня хотели зашить в мешок и утопить?

– Распять на кресте, – уточнил Юний Лепид Каролус. – Топить в мешках – это местная традиция, а у нас больше распинают, четвертуют или сбрасывают со скалы. Так вот, любезный мой, приговор не отменен, но, поскольку вы недоступны для римской юрисдикции, исполнение отложено на неопределенный срок. А дальше… – он на мгновение задумался, – дальше, как вы себя покажете. И не надо вспоминать о преторах и прошлых обидах. В основе политики Рима лежит прагматизм: вы вредны, и вас казнят, вы полезны, и вам помогают. Уясните это, почтенный Марк Троцкус. И доведите до сведения ваших коллег по партии.

– Давно уяснил, – отозвался Троцкус с пренебрежительной гримасой. – Только учтите, что наша демократия будет другой, нежели у вас. Социализм – не для банкиров, латифундистов и прочих мироедов, а для народа! Вернее, для революционных пролетарских масс! Справедливость, свобода и равенство – вот наша цель и наш девиз!

– А я думал, грабь награбленное, – с иронией молвил Юний Лепид, вытаскивая из кармана прокламацию. – Здесь так написано. Черным по белому.

– Это временный лозунг, – без тени смущения отпарировал Троцкус. – Рим тоже грабил – в Галлии, Британии, Испании и даже за океаном… Или я плохо помню труды Тацита и Ливия?

– Запомните, любезнейший: Рим грабил и грабит, но не своих, а в основном чужих, – высокомерно произнес Юний Лепид. – Но что же мы все о политике да о политике! Разделайтесь с вашим князьком и принимайте ту демократию, какую пожелается. Социализм так социализм! Desipere in loco![14] Сенату и римскому народу это безразлично. – Он закурил сигару из хеттского табака и, разгоняя дым, повел рукой. – Ну, хватит об этом! Лучше поведайте мне о своих ближайших планах. Как вы захватите столицу?

– Вот уж это не ваше дело, – насупился Троцкус.

– Кто девице платит, тот ее и танцует, мой любезный. Один из римских преторов говорил мне, что вы как будто такой призыв изобрели: булыжник – оружие пролетариата. Это правда? Ваше творчество? – Дождавшись кивка Троцкуса, Юний Лепид продолжил: – Имеете полную возможность воевать булыжниками, без наших «консулов» и «Сципионов». И, разумеется, без наших денег.

– Это угроза?

– Это напоминание о реальности. О том, что без поддержки Рима ваша революция – пустой звук.

Троцкус побледнел от злости и скрипнул зубами. Затем, однако, успокоился. Призрак революции бродил по Европе, и зрела она, со всей исторической неизбежностью, в недрах общества, основанного на угнетении. Марк не сомневался, что вслед за этой северной страной грянут перемены в Риме, в европейских странах и даже в Китае – а может, и за океаном. И когда победит революция…

Он представил, как Юний Лепид болтается на фонарном столбе, и мечтательно улыбнулся. Потом сказал:

– Мы возьмем столицу в три этапа. Первое: штурм Зимнего дворца, уничтожение охраны и изоляция князя с семейством. Второе: атака на арсенал и варяжские казармы. Третье: захват банков и приказов со всеми ценностями, взлетного поля, мостов и дорожных застав. Одновременно с этим – восстания в крупных городах, откуда мы пошлем дружины в городки помельче и в сельскую местность. Нужно овладеть территориями, где производится зерно; контроль над хлебом и другими продуктами – решающий фактор победы.

– Одобряю, – приговорил Юний Лепид. – Одобряю и советую также взять тюрьмы и выпустить узников. Получите хорошее пополнение – людей обозленных и на все готовых. – Он стряхнул пепел в изящную вазочку из хрусталя. – Сил у вас хватит?

– При наличии оружия – вполне. Народ что порох – искры хватит, чтобы вспыхнул мятеж.

Каролус кивнул, с задумчивым видом глядя, как вьется колечками сизый дымок. Дымные кольца напоминали петлю, и, подумав об этом, он спросил:

– Пленение князя и его семьи не может тянуться долгое время. Князь в некотором роде символ… Вы меня понимаете?

– Вопрос будет снят, и быстро! – Троцкус провел по горлу ребром ладони. Потом нерешительно добавил: – Мне бы хотелось кое-что согласовать… есть одна проблема…

– Да?

– Первый архонт… кто станет первым архонтом… фактически, главой государства… кандидатур имеется две…

– Вы и ваш соперник Вовк, – закончил Юний Лепид. – Желаете знать, кого мы поддержим?… Ну, тут надо взвесить все обстоятельства… В частности, такое: Вовк – местный уроженец, а у вас физиономия не та. – Каролус с усмешкой прикоснулся к носу. – Нет, совсем не та! Боюсь, что волеизъявление народа окажется не в вашу пользу!

– При чем здесь народ! – прошипел Марк в раздражении. – Архонт будет избран главным комитетом партии! В моих руках контакты с Римом, и, по согласию с вами, я мог бы надавить на…

– Сегодня эти контакты в ваших руках, а завтра – нет, – перебил Каролус. – Могу сказать одно: мы поддержим более лояльного. Более послушного, если хотите. – Он ткнул сигару в вазочку. – Старайтесь, мой любезный! Как я уже сказал, все в ваших руках.

Они расстались, не очень довольные друг другом. Были, однако, и поводы для тайного злорадства – каждый считал, что смог утаить от ненадежного союзника что-то такое, что в решающий миг сыграет ему на руку, выбросив из колоды козырного туза. Марк ни словом не обмолвился о бойцах Емельки Пугача, Махно, Буслая и прочих вольных атаманов, что вступят в Киев в самом скором времени – как раз к прибытию транспорта с оружием. Он думал об этом, покидая тайными ходами усадьбу Каролуса, а еще предвкушал победу революции во всемирном масштабе и мечтал, как въедет в Рим на белом коне, а лучше на танке. Что до Юния Лепида, тот не сомневался в выигрыше, как бы ни повернулись дела. Главное, чтобы с верой правильно решили, а там пусть смутьяны режут князя или князь их перевешает. В любом случае будут резня и погромы, кровь и огонь, смерть и разорение, а что еще важнее, невозврат долгов, срыв поставок леса и зерна. Сенат и римский народ такого не потерпят! Рим обязан навести порядок, особенно в державе единоверцев-прозелитов. Им полезно убедиться в римской мощи и узнать, кому благоволят отец богов Юпитер, грозный Марс и остальные олимпийцы.