Владимир Поселягин - Осназовец

Сотрудник, что до этого тут работал и ожидал снаружи у дверей, влетел внутрь и, осмотревшись, возмущенно спросил:

— Вы чего тут устроили?!

— Уже уходим, извините за беспорядок, силы не рассчитали.

Подойдя к пареньку, я протянул ему руку, тот осторожно щупал челюсть и так же настороженно покосился на меня, на руку и обратно, после чего подал свою, и я помог ему встать.

— Тебя как зовут-то? — спросил я у него, когда мы входили из кабинета, где сотрудник начал убирать тот бедлам, что мы устроили. Действительно, нехорошо получилось.

— Артем. Артем Егоров, — ответил тот.

— В боксе второй разряд?

— Да.

— Ну, я так и думал. Ладно, идем за мной.

Мы поднялись в кабинет зама, тот еще занимался с Томской. Там я втолкнул парня в кабинет и сказал капитану:

— Это еще один. Оформляй его перевод к нам, — а сам протянул парню листок с моим адресом, велев прибыть туда завтра к обеду.

— Хорошо, — кивнул капитан и посмотрел на Егорова. — Документы при тебе?..

Что он там дальше спрашивал, меня не интересовало, я снова покинул здание и направился к своему мотоциклу, но меня перехватила семья парнишки.

— Простите, но где наш сын, и все ли с ним в порядке? — спросил меня мужчина. Судя по форменной тужурке под курткой, был он железнодорожником.

— Все в порядке. Я с ним поговорил, разобрался в той непростой ситуации, в которую он ранее попал, и даже помог с оформлением документов. Так что скоро вы сможете его увидеть.

Это объяснение было принято, пусть их сын сам придумывает, почему на его подбородке наливается синяк, а я поспешил к мотоциклу, весело насвистывая. Настроение поползло вверх.

Шмель находился в люльке, но в этот раз я закрыл его брезентом. Народу полно, затискают. Я снял брезент, и щенок тут же покинул люльку и, пока я заводил мотоцикл, справлял малую нужду. Когда он вернулся, я стронулся с места и поехал в школу снайперов, Толя уже должен был отобрать претендентов, ему особист школы в этом помогал, так что пора проведать его.

Как я и надеялся, вдвоем они, просмотрев личные дела, отобрали шестерых, то есть три пары. Братьев-близнецов я сразу забраковал, мало ли что, не хватает лишать родителей сразу двух детей, а вот других осмотрел очень внимательно, читая их личные дела.

— Вот эти двое мне интересны, — сказал я и, посмотрев на особиста, попросил: — Вызовите их.

Тот вернулся через пару минут с двумя парнями в красноармейской форме, но без знаков различия. Бритые под ноль, практически одинаковые лица, фигуры и движения. Они были очень похожи.

— Подойдите и встаньте у стены, — велел я им.

В течение некоторого времени я задавал им вопросы, пытаясь вывести из себя, но те отвечали спокойно. Характеры у обоих присутствовали, главное, у них были выдержанность и спокойствие, лучшие качества снайперов.

— Беру этих, оформляйте перевод, — велел я особисту.

— Сделаем, — кивнул тот.

После этого начиркав у себя в блокноте адрес, я передал его одному из парней, сказав:

— Прибудете по этому адресу завтра к обеду.

После этого мы покинули с Толиком школу снайперов и покатили ко мне домой, мне требовалась его помощь.

НКВД, кабинет капитана госбезопасности Ремизова, это же время.

— А вот это доклад группы наружного наблюдения, — протянул лейтенант Абросимов несколько листов, достав их из папки. — Объект дважды покидал квартиру, но он просто гулял. Как сообщили наблюдатели, гулял бессистемно и проверял, есть ли за ним хвост. Наши себя не выдали. По-видимому, Объект успокоился и, возможно, вскоре встретится со своим контактом.

— Ясно, — кивнул Ремизов, читая доклад. — Это все, или еще что-то?

— Есть по Москалю, которого вы курируете. Вернее, это сообщение от майора госбезопасности Лучинского. Вот оно.

Ремизов взял листы бумаги с докладом. Прочитав один раз, он тряхнул головой в непонимании и начал вчитываться в текст сообщения еще раз. Через некоторое время кабинет потряс взрыв отборного мата.

— …ну, ловкач, как все перевернул, — под конец успокоившись, хлопнул открытой ладонью по столу капитан.

— Что-то случилось? — уточнил лейтенант. Ему Москаль нравился, поэтому он обеспокоился, что у того могут возникнуть проблемы.

— Случилось? — глубоко вздохнув, переспросил тот. — Хитрожопость у него случилась, вот что.

— Опять что-то натворил?

— Можно сказать и так, — Ремизов, еще раз перечитав доклад, задумался и, чему-то хмыкнув, пробормотал: — Все-таки какой хитрец!

— Да что он сделал-то, товарищ капитан?

Откинувшись на спинку кресла, тот задумчиво посмотрел на лейтенанта и ответил:

— Аферу он устроил, но законную аферу. Сам знаешь, что у него в собственности был дом.

— Был?

— Он его вчера на мачеху переписал, объяснил, что не хочет оставлять их без всего, если погибнет. В принципе, правильная мотивация. Так вот. Он подал заявку на имя Лучинского и передал весь нижний этаж на баланс его части до конца войны. Как ты знаешь, он решил набрать себе людей в группу со стороны. Ну, в принципе, мы это и предполагали, но жить они будут у него дома, причем на нашем балансе. Свой мотоцикл и лошадей с повозкой он также передает на баланс части Лучинского, но с возвращением по окончании войны или замещением в случае утери. В общем, у него все останется по-прежнему, но в доме теперь будут жить бойцы, которых он переводит в наше подразделение, и на нашем балансе, мотоцикл тоже останется у него, так как он будет, вернее уже приписан к этому подразделению — и все это за наш счет. То есть и питание людей, а также лошадей, и их обеспечение — все это на нас. Даже подал заявку на проведение телефона дежурному и на разрешение набрать двух пожилых соседей на службу.

— А их зачем?

— Один будет заниматься доставкой продуктов в эту организующуюся точку на приписанной повозке и следить за лошадями. Другой дежурный будет отвечать на телефонные звонки. Оба пожилые. Для службы они не годятся, а вот так вот, как привлеченные вольнонаемные, в самый раз.

— Будете подписывать?

— Тут от меня уже ничего не зависит, — ответил Ремизов. — У Лучинского вполне хватит полномочий принять это решение без меня, только поставили в известность. И он принял, теперь нижний этаж этого дома находится на балансе его части. Уже наверняка зам по снабжению выехал на место, принимать новое имущество и подготавливать его к приему новых постояльцев.

— Да-а, — протянул лейтенант. — Хитрый выверт.

— Евгений в своем репертуаре, но в чем-то он прав. Своей семье помог, теперь, в связи с арендой, их жизнь улучшится, кормление рассчитано на всех, своих сестер он оформил как обслуживающий персонал, с иждивения-то с них сняли с появлением матери.

— Так и в чем он не прав? — не понял лейтенант. — Вроде все правильно сделал. У нас своя точка появилась в удобном месте, причем которая будет всегда на связи, выдал транспортные средства и набрал людей. То есть помог не только себе, но и соседям. Разницы особой нет, где будет располагаться отряд, на базе Лучинского или тут, тоже в подчиненном ему имуществе. Со всех сторон плюсы.

— Да тут все дело в том, как ему вообще пришло в голову так сделать?

— Но он же хохол, вы его сами так называете, а как говорит Евгений, «когда родился хохол, еврей повесился, а татарин заплакал».

— Да, поговорка в самую суть, — согласился хмыкнувший Ремизов. — Пусть устраиваются. Если что, нам та точка самим пригодится, а группу Москаля отправим к Лучинскому, где ему и самое место. Но позже, не сейчас.

— Понятно, — кивнул Абросимов и достал следующий лист.

— А это что?

— А это докладная записка на ваше имя уже от Москаля. Я изучил ее и считаю, что составлена она с умом и вполне в духе Евгения.

— Давай на словах.

— Он предлагает перевести работу над бандами в Москве и Московской области под нашу юрисдикцию, якобы под видом борьбы с вражескими агентами, а уголовный мир крепко подставился, помогая немцам, и под этим прикрытием заниматься арестом общаков воров. Там ведь и золото есть, и драгоценности, а это будет немалый вклад в нашу оборону. Новые танки, станки и техника.

— Хм, интересное предложение, — заинтересовался Ремизов и взял листы докладной записки. — Это, похоже, он так у меня извинения просит, подкидывая интересную и, надо признать, нужную работу. Ладно, прощаю.

Через некоторое время Ремизов, прихватив с собой папку с докладной запиской Евгения Иванова, который у них проходил как Москаль, направился к наркому. Предложение было действительно интересное, и требовалось получить на это разрешение.

За двадцать минут мы добрались до моего дома, хотя о чем это я, он еще вчера перестал быть моим. Были у меня причины так поступить, очень веские причины. А то, что я могу погибнуть и родственники останутся без помощи и будут бегать все переоформлять — это так, отговорка. Лучше уж сразу все на них переделать, и пусть живут счастливо.