Телохранитель Генсека. Том 6 - Петр Алмазный

Корнилова на Войцицкого, представив того как главного виновника чрезвычайного происшествия.

Мне надо решать вопрос с Ельциным и быстро.

Этот инцидент на Белоярской… Пусть даже формально, по документам, Борис Николаевич здесь белее снега. Ни одного приказа, ни одной резолюции. Дистанция выдержана Ельциным безупречно.

Но и он, и уж тем более я, понимаем, как устроена власть. Она держится не на протоколах и отчетах. Настоящая власть в доверии, в негласных договоренностях и, самое главное, в круговой поруке.

Когда же твой ставленник оказывается в эпицентре такого скандала, брызги летят и на тебя. И самым «забрызганным» у нас окажется еще один товарищ с Урала. Рябов — секретарь ЦК, который как раз и курирует оборонную промышленность. Человек, буквально за уши протащивший Ельцина на свое место. Но он человек честный, насколько я знаю. Тоже много читал его мемуаров, когда в той, гуляевской жизни, пытался понять, как этот малограмотный, хамоватый, запойно пьющий Ельцин стал президентом России. А Рябов в своих воспоминаниях написал: «Я открыл Ельцина и очень жалею об этом».

Но — это в той жизни, которую я уже прожил. Сейчас же Рябов вряд ли отмоется, потому что его же протеже будет топить его всеми способами. Чуть только потянуло душком скандала — все, считай, ты вылетел из обоймы…

Ельцин понял это мгновенно. Именно поэтому так мешком осел на стул, словно ноги перестали держать его. И его ярость — она вызвана не гневом, а страхом потерять контроль и оказаться беззащитным перед обстоятельствами и, что важнее, перед Москвой. То, что он будет бороться за свою личную вертикаль власти, это как дважды два.

А вот люди, которые могли погибнуть, это фон. Это досадные помехи, которые приходится учитывать — пока. Когда Ельцин стал президентом — в моей прошлой жизни — на людей он уже не оглядывался.

Почему-то вспомнился другой Борис — Немцов, которого одно время считали преемником Ельцина. Я хорошо помнил его попавший в сеть телефонный разговор с Яшиным и Пархоменко, во время событий на Болотной площади: «Состав завтрашнего митинга очень сильно отличается от всех предыдущих. Это трусливые „белые воротнички“, такие хомячки из интернета. На митинге на Чистых прудах десять процентов были политически мотивированы, а девяносто процентов были абсолютно такие овощи, которые типа возмущены, что их нае***и. Они кретины, они мне памятник должны поставить вместо Дзержинского на Лубянке. На Болотной будут такие пингвины боязливые. Я считаю, что нам нужно сделать так, чтобы их не тронули. Иначе они от нас отвернутся и скажут, что мы их как пушечное мясо использовали»…

Дальше он очень нецензурно высказался о своих соратниках, и очень наглядно показал, как деньги «делают» власть. Цинизм его речи зашкаливал.

Тогда я невольно сравнивал отношение Немцова к народу с тем, что было при Брежневе. Советское уважение к рабочему человеку, да просто к людям, осталось в прошлом. Именно тогда я это понял окончательно. Даже когда в восемьдесят девятом Борис Ельцин помочился на колесо самолета во время визита в Соединенные Штаты, я еще не верил, что это насовсем. Еще теплилась надежда, что Союз вернется. Но — Ельцин переиграл всех…

Попробую предположить, какие шаги предпримет Ельцин сейчас? От обвинений в ЧП на АЭС он априори защищен, а вот вопрос с расследованием УСБ он попытается снять любой ценой. И за ценой не постоит, в этом не сомневаюсь.

Да, и надо сразу пресечь все попытки Ельцина свалить вину на Войцицкого, чтобы «отмазать» своего человека — генерала Корнилова…

Приземлились в Чкаловском, неподалеку от Звездного городка. Что порадовало — меня уже ждал Соколов.

— Владимир Тимофеевич, ну наконец-то я с вами встретился! — как-то даже по родственному обрадовался ростовчанин.

«Хорошо, хоть обниматься не полез», — подумал я, устало опускаясь на сиденье рядом с водительским.

— Новости есть? — спросил Соколова. — Только без лишних эмоций, Андрей. Докладывай сухо и по делу.

— Хотел бы сухо, но не получится, — майор вел машину так же, как делал все — безудержно, залихватски, и с чисто ростовским пофигизмом. Сам был свидетелем ростовских «ПДД» не раз. Водитель мог остановиться посреди шоссе с плотным потоком транспорта, развернуться, наплевав на сплошную полосу дорожной разметки, и поехать в обратном направлении.

— Все-таки постарайся не сильно растекаться «мыслию по древу», — я вздохнул, попытавшись вспомнить, когда последний раз ел?

— У меня тут вам хавчик припасен, — Соколов открыл бардачок и вытащил завернутый в промасленную бумагу бутерброд. — Что-то подумал, что в военном самолете бортпроводниц не предусмотрено, и кормить вас никто точно не будет.

Я надкусил: кто бы сомневался, с рыбой! Но вкус божественный! Помахал бутербродом, мол, продолжай, сам же впился зубами в еду.

— Ельцин как только приехал, сразу же направился на Старую площадь, — доложил Соколов уже поспокойнее. — Там он попытался встретиться с Капитоновым, но тот просто пулей от него сбежал. Как от чумного шарахнулся, и до конца рабочего дня больше не появился на своем рабочем месте. Ельцин прождал Ивана Васильевича в приемной около часа. После он зашел в Комитет партийного контроля. Там же, в здании ЦК, в соседнем подъезде…

Соколов прервался, чтобы высказать свое мнение о медленно едущем автомобиле впереди и о других участниках дорожного движения:

— Ну куда ты лезешь? Скорость прибавь! — прокричал он в открытое окно, но тут же повернул голову ко мне и продолжил:

— У Соломенцева тоже возмущался так, что в приемной слышно было. Потребовал, чтобы создали комиссию, но уже по партийной линии проверили работу Свердловского обкома и сделали независимую оценку строительных работ. Как я понял, тряс бумагами с разрешающими подписями. Еще что-то про клевету на предмет бани для работников обкома кричал. Это, как я понимаю, в пику нашей проверке, Владимир Тимофеевич?

— Ты прав, нападение — лучший способ защиты. Но продолжай, — я свернул бумагу, жалея, что бутерброд такой маленький и сунул ее в бардачок. — Что дальше?

— А дальше самое интересное! — Соколов обогнал пару автомобилей, выскочив на встречную полосу и вернувшись на свою прямо перед носом большегрузного «Камаза». — Он снова пошел в приемную Капитонова и не застав его, заглянул в отдел промышленности. Там у ответственного работника, который курирует Свердловскую область, взял папочку. Просмотрел тут же переписку, ответы, документы, постановления. Отдал папку своему помощнику. Но одну бумагу сунул в карман. А прежде внимательно так прочел. Даже в лице изменился. Я, как вы и приказывали, Владимир