Физрук: на своей волне - Валерий Александрович Гуров

схватил ее и было попытался свалить куда-нибудь в подворотню.

Правда далеко не ушёл.

— Стоять! — рявкнул я.

Малой застыл, и прежде чем успел убежать, я вытянул ладонь.

— Сюда дай.

— Э… э… — замялся пацан.

Но меня он знал, и знал, что я могу повторить просьбу по-другому. Сунул мне небольшой сверточек и дал дёру.

Я посмотрел на сверточек из фольги, сжал в кулак и подошёл ближе к «копейке», в свет фонаря.

— Э, братан, давай подходи, — крикнул барыга, глядя на меня. — Тебе тоже «на пробу»?

Я молча подошёл к машине, схватил барыгу за шиворот и, не открывая дверь, вытащил этого урода через окно. Второй не успел понять, что происходит — я ударил его ногой, выключил.

— Ты чё, мужик, совсем волю почувствовал⁈ Ты не в курсе, на кого мы работаем⁈

— Жуй, сука… — отрезал я и запихал барыге в рот свёрток из фольги.

Вытащил ствол, пальнул в землю — земляной фонтанчик брызнул в десятке сантиметров от барыги. Он начал отползать, упёрся спиной в колесо «копейки», и я навёл ствол ему на лоб.

— Передай своим, что здесь дури не будет. Ни грамма, слышишь?

Он захрипел, закивал.

Из «копейки» донёсся сиплый голос второго, видимо очухавшегося:

— Тебе крышка, понял⁈

Первый барыга вскочил на ноги, запрыгнул на водительское кресло «Жигулей» и дал по газам, даже не закрыв дверь.

Я развернулся и пошёл обратно.

Я видел смерть, и видел не раз. Но эти двое куда страшнее, чем пустая гильза под ногами… Если дать им дорогу, то завтра весь район будет подсажен на эту дрянь.

Телефон завибрировал прямо в кармане, когда я ещё не успел вернуться в зал. Я достал «кирпич» и услышал из динамика уверенный голос, с привычкой не говорить лишнего.

— Вован, — послышалось без приветствий. — Ты чё там воду мутишь, не понял? Тебе знак уже давали.

Неожиданно… мне позвонил авторитет Аля Крещёный.

— Дури у меня на районе не будет, — спокойно заверил я.

— Да погоди, не мороси, Вован, сегодня вечером будет стрелка. Люди уважаемые, конкретные, пояснят тебе по ситуации… — начал вертеться ужом Аля. — Короче, чёрный «мерин» увидишь и подсаживайся. Только с пацанами подъезжай, груз принять надо.

Я промолчал пару секунд, будто обдумываю. Понял, что Аля уже прогнулся под гастролеров.

— Буду, — сказал я коротко.

— Вот и молодец. Только без глупостей давай, — голос Крещёного стал резче. — Теперь порядок новый. Не дёргайся, а то сам себе яму роешь.

Я сбросил вызов.

Стоял, слушая, как ветер гнал пустую банку «колы» по асфальту. Мои близкие пацаны из спортзала сейчас бьют грушу, думают, что район держится на стенах нашего подвала. А район уже поделили, расписали, кому где травить.

Все отступили.

Даже Аля, который прошёл Афганистан и в конце восьмидесятых выжигал наркотрафик калёным железом.

Остался я.

Но если я тоже шагну назад… значит, предам пацанов, с кем воевал в Чечне, которым обещал, что защищу район от мрази…

Я вернулся в комнату, запер за собой дверь. Погрузился в тишину — только старые часы на стене тикали так, будто отсчитывают последние минуты.

Подошёл к сейфу. Внутри, среди пачек потрёпанных бумаг и баксов, лежала граната. Старый трофей. Я привёз её из Чечни на память. Когда мы попали в засаду, я хотел ей подорваться и прикрыть отход пацанов… не понадобилось. Яшка тогда меня спас. И вот теперь настала моя пора спасать. Его сына, сестру, пацанов… да и самого себя, в конце концов.

Я взял гранату, перекатил в ладони, словно взвешивая собственную судьбу. Сел на край кровати и сжал гранату так, что пальцы побелели.

Я прекрасно понимал, что на «стрелке» разговаривать никто не станет. Аля, по сути, своим звонком прислал мне чёрную метку. Он знал, что я не для того спортзал держал и пацанов по дворам собирал, чтобы смотреть, как их завтра сажают на иглу.

Я посмотрел в зеркало на стене. Оттуда смотрел человек с тяжёлым взглядом. Лицо уставшее, морщины в уголках глаз.

— Ну что, Вован, — прошептал я. — Конец так конец. Но правильный.

Я сунул гранату в карман пальто.

* * *

Я вышел на улицу один. Пацанов брать не стал. Карман пальто оттягивала граната.

Над головой мигала вывеска ларька, буквы гасли и вспыхивали. Во дворе тусовались подвыпившие работяги, курили дешёвые сигареты, смеялись громко и пусто. Один из них на секунду поймал мой взгляд и сразу отвёл глаза.

На лавке в другом конце двора сидела молодёжь. Подростки шаркали ногами, матерились, делая вид, что «живут по-взрослому»… завидев меня, они притихли сразу же. Знали, что я против разговоров «по понятиям». Увы, в девяностые выбор был невелик — либо ты лох, либо бандит. Я это слишком хорошо понимал.

Двор был знаком до каждой трещины в асфальте.

Я вышел из двора на пустырь у недостроенной многоэтажки. Фонари вдоль дороги не горели, но чёрный «мерин» стоял с включёнными габаритами. Тонированные стёкла, мотор урчит ровно… вокруг ни души.

Меня ждали.

Я шёл медленно, руки в карманах пальто, пальцы касались гранаты. Меня заметили сразу.

Дверь приоткрылась, и наружу высунулся Аля, привстав из машины.

— Давай, Вован, садись. Ждём тебя, брат, — и чуть тише добавил. — Не ссы, я уже обо всем перетер, все будет тип-топ…

Я сел на заднее сиденье, рядом с Крещёным, захлопнул дверцу. В салоне сидели трое. Двое спереди и Аля рядом со мной.

Толстые, рожи ухоженные и наглые мигом обернулись и посмотрели так, будто они тут хозяева жизни. Я узнал эту парочку — авторитеты. Один из них и был Бармалей. Думают, что им всё позволено… а остальные всё проглотят.

Но я им всё испорчу.

— Ну что, Вова. Пришёл всё-таки. Правильно сделал. По-людски побазарим, — прохрипел Бармалей прокуренным голосом, щуря свинячьи глазки.

Я молча кивнул. Это они позвали меня на стрелку, пусть базарят, а я послушаю до чего там они договорились с Алей у меня за спиной.

— Ну что, Вова, ты же умный парень, — продолжил второй авторитет. — Чего ломаться, не телка же? Будешь с нами, и всё будет тип-топ. Пацанам твоим хватит на хлеб, а тебе ещё и икоркой сверху помазать. Все будут довольны.

Бармалей усмехнулся шире, блеснул золотым зубом. Сладко стелил. Знаю я такой «подкат». Навалит кучу комплиментов, горизонты с золотыми горами очертит, а