Война, торговля и пиратство… - Игорь Леонидович Гринчевский

проявился достаточно заметно, периодически случается тошнота и прочие прелести. Поэтому обычай скорректировали.

— И что ж вы до свадьбы-то не утерпели? — выговаривала мне Агавник, как «уже почти сестра» Софии.

Я покаянно кивал и левой рукой перебирал чётки, стараясь абстрагироваться от абсурдности происходящего. Ритуалы, связанные с браком, даже в XXI веке подвержены ритуалу. Все эти «у вас товар, у нас купец», обычай выпить бокал шампанского из туфельки невесты или её похищение и торг за выкуп — это что, лучше что ли? Или логичнее?

Так и тут. Арцаты — уважаемый род. И дочь их главы по определению не могла быть ни рабыней, ни наложницей. И уж тем более — гетерой, у которой только боги ведают, сколько мужчин перебывало до меня.

— За нетерпение твоё поучу тебя по-отцовски! — вторил ей Норайр, «почти что брат» моей девочки. — Подставляй спину!

Осторожно, стараясь не побеспокоить раненную правую половинку афедрона, наклоняюсь вперёд и получаю три ритуальных удара ремнем по спине. Кисть левой руки при этом продолжает равномерно перебирать чётки.

— Ждём вас в середине одиннадцатого месяца в Эребуни! — продолжает он.

А вот это — вообще вершина дипломатического искусства. Мои эребунские родичи, а точнее — Исаак и Арам — кучу копий сломали, обсуждая порядок действий. С одной стороны, дороги здесь и сейчас зимой такие, что лишний раз гонять по ним молодую женщину в положении не стоит. С другой — свадьба с Софией должна произойти в доме жениха. А с третьей — негоже, чтобы глава Серебряных[1] приезжал к нам для удочерения. И рожать она, понятное дело, должна уже в браке.

Вот и нашли компромисс: в феврале мы с Софией и прочей роднёй приезжаем в Эребуни. У Арцатов там, разумеется, имеется несколько домов, одном из них её и примут, и удочерят. Потом будет моя свадьба с Розочкой, а уже после этого — сватовство к приёмной дочери Арцата.

Дальше «медовый месяц» и — вторая свадьба, уже с Софией. Сложно? А что поделать, родо-племенной строй! Тут почти всё построено на обычаях и родстве.

— Благодарю, обязательно прибудем!

Это не я, это дед отвечает, как старший. Ну всё, можно встать, поклониться и ухромать в свою комнату. Полежать хоть полчасика на животе, а потом — снова за работу. А вы что, думали мне отпуск по ранению дали? Как бы не так! Вкалывать приходится, как рабу на галерах!

* * *

Правда, и галер[3], как таковых, ещё не было, да и рабов с вёсел сейчас снимали. Затеянная Еркатами и Арцатами «серебряная афера» подразумевала, как оказалось, не только добычу серебра из свинца, но и резкое улучшение транспортной инфраструктуры. Поэтому рабов сейчас активно скупали для расширения портовой инфраструктуры Трапезунда и Александрополиса, свежепереименованного армянского порта на Восточном море[2]. Если я правильно понимал, он находился где-то в районе современной мне Ленкорани.

Молы, склады, новые дороги — всё это требовало больших количество камня, поэтому новые рабы понадобились и в каменоломнях. Вот и перепродавали их хозяева гребных суденышек, сажая взамен вольнонаёмных гребцов. Грести, как оказалось, всё же проще…

Кстати, дорожали не только рабы, но и лес, так что мои родичи, как и прочие «беженцы» из колхов пока что неплохо зарабатывали, поставляя лес аж по трём маршрутам. С восточного Кавказа — в Александрополис, с Западного — в Трапезунд, а третий маршрут пролегал посуху, примерно из окрестностей будущего Тбилиси к нам, на Хураздан. По третьему маршруту шли почти исключительно дуб, берёза и поташ, полученный из золы сожженных кустов, веток, сучьев и коры.

Проект шёл, но именно поэтому я и не мог позволить себе прохлаждаться.

* * *

— Извини, Мартик, что заставил ждать, но ты сам должен понимать, с будущей роднёй общались, — криво усмехнулся я. И зачем-то уточнил: — С моей!

— А вот тут ты, Руса, неправ! — серьёзно ответил отец Розочки. — Моя Вард[4] станет тебе женой, а они — родня твоей второй жены. Значит, через тебя они и нам родичами станут!

Я заставил себя улыбнуться.

— Тогда ты тем более понимать должен! Родичи — это важно! Особенно, пока всё не слажено, друг к другу не притёрлись… Тут одно неловкое слово или один неправильный шаг — и уже обида.

— Ладно, давай о деле! Ты сам видел, медные листы наши валки катают хорошо.

Ещё б не видел. По этому поводу среди медников Долины и Эребуни был даже не праздник, а целый фестиваль. Обычно-то пока медь расплющишь, по ней от души приходилось молотом постучать. А тут — р-раз, и готово! Из листов хоть подносы делай, хоть котелки, хоть гравюры или чеканку…

А когда я им подсказал идею спиралешовных труб, то они вообще в экстаз впали.[5] До сих пор-то трубы были дико трудоёмким, а потому редким и дорогим продуктом. Зачем мне трубы? Ну, вы и спросили! Нормальное химическое производство без них никак не может. Да и сталеварам сюрприз готовлю. Печь предварительного подогрева. Если заработает, как надо, мы сможем в печи подавать воздух с температурой градусов в триста. Зачем? Так ведь часть энергии от сгорания топлива на нагрев воздуха и тратится. Если он уже будет горячим, то и температуру в печи удастся поднять. В теории — на те же триста градусов. А на практике, скорее всего, на сто пятьдесят-двести. Но учитывая, что 1300 мы на коксе и обычном воздухе уже и так научились получать, это будет настоящий прорыв. Сможем стекло варить без метана, печи для пудлинговки на торфяной кокс перевести… И как результат — повысим безопасность процессов. Всё же нынешние рабочие с метаном и кислородом работать не готовы, уже пара аварий была, хорошо хоть без жертв.

Но стальной прокат дал бы куда больше профитов. Мартик с Ашотом это сообразили, и даже попробовали, но…

— Так в чём у вас проблемы?

— Даже не знаю, как объяснить. Слов не хватает. Сам посуди, даже бумага сопротивляется тому, чтобы в валки заходить, приходится силу прикладывать.

Я кивнул. Пока всё было понятно.

— Медь сопротивляется сильнее, даже твоя, повышенной мягкости.

Опять же понятно, химически чистая медь примерно вдвое пластичнее, чем черновая, загрязнённая примесями.

— А сопротивление стали ещё сильнее. Она просто не лезла в валки, пока…

— Пока что? — спросил я, слегка удивившись тому, что он замялся. Затруднений с терминами возникнуть не должно было.

— Пока мы силу не увеличили. Помнишь, ты говорил, что чем больше диаметр водяного колеса, тем большее усилие оно даст?

Ну, говорил я не совсем так, это верно только при