Противостояние - Игорь Валериев

class="p1">– А покровитель Давыдова, насколько я понимаю, Сергей Юльевич?

– Да, ваше императорское высочество. Именно по протекции Витте господин Давыдов за три года из членов правления Русско-Китайского банка дорос до должности его вице-директора, а по окончании войны с Японией Леонида Федоровича переводят на должность директора Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов с присвоением чина действительного статского советника. А как вы знаете, Михаил Александрович, важнейшей частью компетенции Особенной канцелярии является управление делами по внешнему кредиту и внешними государственными займами. Именно директор Особенной канцелярии по указанию министра финансов отдает распоряжения о выпуске, реализации, конверсии, выкупе, платеже процентов и капитала по внешним займам. По его указанию производятся все внешние денежные операции, осуществляются валютные операции с заграничными банками и обществами, покупка золота и других драгоценных металлов, оплата заграничных расходов по разным министерствам и управлениям, проведение валютной политики… – Я замолчал и сглотнул тягучую слюну, которая образовалась, пока я перечислял функционал Особенной канцелярии и его директора.

– И что же Давыдов совершил такого, чтобы не только он, но и Витте заслуживали смертной казни? – прервал мое молчание вопросом регент.

– Он двадцать восьмого марта, за четыре дня до начала боевых действий между Германией и Францией, отправил телеграмму в Берлинский банк «Мендельсон & Co.» о переводе всех российских активов банка из Берлина в Париж. – Я сделал паузу, давая возможность великому князю осмыслить сказанное мною.

– О какой сумме шла речь?

– Более ста миллионов золотом, ваше императорское высочество.

– Это… – Регент замолчал, подбирая слова.

Сандро сейчас бы загнул малый или большой петровский загиб, причем очень эмоционально.

Михаил Александрович после продолжительной паузы тихо произнес:

– Это предательство.

– Да, ваше императорское высочество, это предательство, и в нем надо разбираться. Я уверен, что Давыдов не мог отправить такую телеграмму без поручения Витте. В этом чемодане, – показал я рукой на свой переносной сейф, – аналитическая записка по деятельности министра финансов, начиная с введения золотого стандарта, и некоторые документы, которые заставляют в целом негативно взглянуть на деятельность Сергея Юльевича.

– Хорошо, Тимофей Васильевич, после прогулки и обеда мы, как и договаривались вчера, займемся делами политических партий и господином Витте. – Регент тяжело вздохнул. – А я так хотел сегодня отдохнуть, из-за чего и позвал тебя с утра пораньше.

– Тяжела ты, шапка Мономаха, Михаил Александрович. На том свете отдохнем, – грустно пошутил я.

– Тьфу-тьфу-тьфу, Тимофей Васильевич, – трижды сплюнул регент через левое плечо. – На тот свет торопиться мы не будем. Мне еще жениться надо и своих детей завести. А сейчас закроем твой портфель в сейфе, и пошли, Тимофей, на конную прогулку. Александр любит, когда ты с ним рядом находишься. Да и Елене спокойней будет.

Глава 4

Политические партии и Витте

Конная прогулка прошла просто замечательно. Александр IV сидел в седле словно влитой, и не скажешь, что императору всего девять лет. Покатались по парку. Я и регент страховали юного государя по бокам, а нашу тройку сопровождал десяток кубанской сотни Конвоя Его Императорского Величества. А на всем пути конной прогулки стояли секреты и посты охраны, передающие нашу группу друг другу. Ширинкин свою службу нес как никогда. Как он признался, если бы покушение на Александра тогда на вокзале удалось, генерал бы застрелился. И я ему верю. Евгений Никифорович точно бы не пережил убийство третьего императора, находящегося под его охраной.

Накрутив галопом и рысью по парку за два часа километров двенадцать-пятнадцать, потом еще час занимались выездкой в манеже Кирасирского полка, присоединившись к Елене Филипповне и Алексею. Императрица в дамском седле чувствовала себя очень уверенно, легко беря в манеже барьеры и меняя аллюры. С нами в парк она не поехала, потому что при ней Александр смущался и терялся, так как императрица постоянно делала ему замечания за огрехи в посадке, выездке и по прочим мелочам.

Алексей в манеже просто катался на пони по кругу под руководством берейтора. Он ростом и телосложением пошел в отца, на контрасте с Александром, в котором уже чувствовалась будущая телесная мощь его деда. Поэтому Алексей, в отличие от старшего брата, тяги к физическим упражнениям, как и к тренировкам по верховой езде, не испытывал. Но у Елены Филипповны не забалуешь. Положено великому князю уметь отлично ездить верхом, значит, будешь уметь, несмотря на возраст. Как говорится, не можешь – научим, не хочешь – заставим.

По окончании занятий в манеже, препоручив лошадей конюхам, отправились приводить одежду в порядок. Далее я с Машей и Васильком пришли из Приоратского замка в Гатчинский дворец на обед, на котором кроме императрицы с сыновьями и дочерью регента присутствовала еще только Ксения с детьми. Отобедали, так сказать, узким кругом. Многие царе-дворцы, наверное, полжизни бы отдали, чтобы оказаться на нашем с Машей и сыном месте.

После обеда женщины с детьми отправились в детскую игровую комнату, а я с Михаилом – в его кабинет. Пришла пора для доклада по Витте и политическим партиям.

Зайдя в кабинет, регент вынул из сейфа мой портфель, набрав код, который знал, открыл его и, достав стопку документов, передал ее мне, а портфель-сейф поставил на пол. Указав на стул у рабочего стола, сел напротив.

– С чего начать, Михаил Александрович? – поинтересовался я, устроившись за столом и разложив бумаги на две кучки.

– Начнем с менее неприятного, то есть с политических партий. Что у нас происходит сейчас в стране по этому вопросу?

– Хорошо. Начну с тех, которые имелись в империи до объявления манифеста. Самая многочисленная из них партия социалистов-революционеров, сокращенно – эсеры. Историко-философское мировоззрение партии обосновывается трудами Николая Чернышевского, Петра Лаврова и Николая Михайловского, с учетом этого эсеры являются продолжателями идей народовольцев. Их новая партийная программа была опубликована весной 1903 года в газете «Революционная Россия» в Женеве. Программа предусматривает свержение самодержавия и установление демократической республики, всеобщее избирательное право, бесплатное образование, отделение церкви от государства, свободу вероисповедания, слова, печати, собраний, стачек, неприкосновенность личности и жилища, введение восьмичасового рабочего дня и прогрессивного налога на доходы промышленников, купечества и прочих представителей буржуазии. Но самым основным для них является аграрный вопрос – по их мнению, главный импульс социальной, именно социальной, а не социалистической, революции. Они предлагают провести социализацию земли, то есть отменить частную собственность на землю, превратить ее в общенародное достояние без права купли-продажи, без преобразования ее в государственную собственность и без национализации.

– В смысле – общенародное достояние?! – перебил меня регент.

– Эсеры предлагают осуществить переход всей земли под руководство центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от демократически