Арагонская Ост-Индская Компания - Дмитрий Викторович Распопов

— Учитель познакомьтесь пожалуйста, отец Франческо, — представил я его Виссариону, — он гостит у кардинала Торквемады, и оказался очень умным и начитанным теологом, к чьим услугам я решил прибегнуть в своей первой научной работе.

— О, ты решил наконец-то что-то написать сам? — удивился Виссарион Никейский, протягивая руку с перстнем, который тут же поцеловал священник, который был на седьмом небе от счастья от подобного знакомства. Было в принципе отчего, кардинал-епископ Фраскати был признанным авторитетом в толковании библейских текстов, особенно потому, что мог читать греческие оригиналы, еще не переведённые на латынь.

— Библия Гутенберга, — вздохнул я, — содержит слишком много критичных ошибок, я хочу в качестве своей первой пробы пера указать на них.

Глаза Виссариона загорелись знакомым мне фанатичным отблеском.

— И ты молчал об этом⁈ — воскликнул он, переводя взгляд на кипы бумаг, которыми был завален стол, — я сам об этом думал, но за неимением времени не мог даже начать.

— Мы с отцом Франческо уже две недели работаем над этим, — улыбнулся я, — если вам интересно учитель, то мы с радостью поставим свои имена рядом с вашим.

Я посмотрел на едва дышавшего от волнения Франческо делла Ровере и тот тут же закивал, подтверждая мои слова. Виссарион, который сам увлекался теологическими диспутами, тут же сел на стул и потянулся к бумагам, два раза его просить нам не пришлось и во дворце кардинала Торквемады, который вскоре, когда узнал, какой гость у него поселился, сам изъявил желание поучаствовать в нашей работе, хотя ранее она его не сильно интересовала. Зато теперь он тоже присоединился к нам, и, разумеется, его имя тут же появилось на титульном листе, которое я туда молча вписал, под его одобрительным взглядом.

Окружённый сразу двумя кардиналами, которые стали ожесточённо спорить с ним и со мной, по уже тому, что мы вроде бы ранее согласовали, простой монах-францисканец был определённо на седьмом небе от счастья. Я косо на него посматривая видел, в каком он находится волнении и восхищении работая бок о бок с такими великими людьми, как мои наставники. Было совершенно определённо понятно, что эти мгновения он никогда не забудет, что, впрочем, было мне и нужно.

Глава 7

13 июня 1460 A . D ., Рим, Папская область

— Петер, синьор Веспазиано, познакомьтесь с отцом Франческо делла Ровере, — представил я священника двум новым людям.

— Очень приятно, — тот стесняясь, поклонился им.

Оба мужчины заинтересованно посмотрели на монаха, который держал в руках кипу листов.

— Как я и обещал, ваша первая работа, — я показал на новую книгу, пока ещё написанную моим каллиграфическим почерком, — первая партия тысяча экземпляров, дальше посмотрим по продажам.

— Синьор Иньиго, — вздохнул продавец книг, — как я вам уже говорил вчера, вы ничего не заработаете на этом, продавая книгу за три флорина. Вы даже не отобьёте стоимость её печати.

— Петер, вы смогли удешевить производство, как я просил? — обратился я к немцу.

Тот тяжело вздохнул, перед ответом.

— Синьор Иньиго, всё равно, даже используя самую дешёвую бумагу и обложку, стоимость одного экземпляра не получается уменьшить ниже десяти флоринов.

— К тому же вы ещё будете отдавать мне половину с этих трёх флоринов за продажу ваших книг, синьор Иньиго, — рядом вздохнул Веспазиано да Бистиччи, — так вы точно разоритесь.

— Возможно, — не стал спорить я с ними, — но это наша совместная работа, с отцом Франческо, и к тому же на обложке будут ещё два имени, которые привлекут к этой работе много внимания. Так что, если первая партия продастся удачно, вторую мы уже будем допечатывать за шесть флоринов, третью за девять, и последнюю за двенадцать, если она конечно будет пользоваться спросом.

— Мне бы вашу уверенность, синьор Иньиго, — вздохнул Веспазиано да Бистиччи, которого я нанял как продавца своего будущего шедевра. Они не понимали того, что понимал я. Ни одна книга сейчас не стоила три флорина, а начиная от двадцати и выше, а это значило, что моя книга впервые за всё время книгопечатанья становилась доступной многим слоям населения. Иметь же у себя дома, даже одну книгу, являлось символом достатка, так что несмотря на явную ценность этого теологического труда, я рассчитывал больше на то, все купят первую тысячу просто потому, что экземпляры будет стоит так дешево, а дальше уже надеется на силу сарафанного радио.

Разумеется, твёрдой уверенности у меня в том, что я выйду в плюс и что-то заработаю не было, но определённо новый способ рекламы был лучше привычных здесь дорогих книг, которые могли себе позволить только состоятельные люди.

— Посмотрим, в любом случае отступать уже некуда, работа готова и согласована со всеми участниками, — я показал отцу Франческо, чтобы он отдал наш труд Петеру Шёфферу, что тот с готовностью и сделал.

— Приступайте к печати, но уже без меня, — добавил я, — мне пора выдвигаться в Венецию, и так в Риме задержался больше, чем планировал, но просто не ожидал, что такая плодотворная работа с отцом Франческо принесёт мне столько пользы.

Лизнул я священника и тот расплылся в довольной улыбке.

— Я вам буду бесконечно благодарен за то, что позволили быть рядом, синьор Иньиго, — сложил он руки в молитвенном жесте.

— «Ага, посмотрим, как ты заговоришь после того, как станешь папой, — вздохнул я про себя, — хорошо ещё, если имя моё не забудешь и, то будет радость, но ладно, в любом случае, теперь ты попал в мои коготки и вряд ли из них выпадешь. К тому же в тебе мало кто сейчас заинтересован, поэтому у меня есть все шансы стать твоим другом и благодетелем».

Простившись с книгопечатником и продавцом моих будущих книг, мы с Франческо делла Ровере отправились во дворец кардинала Торквемады. Я достал вексель из внутреннего кармана и протянул его священнику, который едва не отшатнулся при его виде.

— Моя твёрдая жизненная позиция — это, что каждый труд должен быть оплачен, — я протянул вексель в его сторону, — здесь пятьсот флоринов, если хотите, считайте это пожертвованием вашему ордену, отец Франческо. В любом случае, что делать с деньгами, решать только вам.

Священник колебался долго, даже очень долго, хотя он мог просто взять вексель и сказать, что да, отдаст