Арагонская Ост-Индская Компания - Дмитрий Викторович Распопов

не столь высоки, как у его светлости, это бесспорно, — покачал головой Джованни Медичи, — но зная его характер, я могу вас заверить, что пока вы будете пытаться его убить, он может принести вам просто кучу неприятностей. Вы можете потерять столько денег и времени за это противостояние, что после его смерти неизвестно ещё, будет ли стоить эта победа подобных трат.

— Вопросы чести, мы не оцениваем в деньгах, синьор Джованни, — гордо поднял голову Франческо Симонетта, — решение уже принято его светлостью, маркиз должен умереть.

— Удачи вам в этом, синьор Франческо, но помните мои слова, это противостояние будет вам дорого стоить, — Джованни Медичи хмуро посмотрел на секретаря миланского герцога.

— Я передам весь наш разговор дословно, синьор Джованни, — склонил голову Франческо Симонетта, вставая с кресла.

Когда неприятный гость вышел, Козимо Медичи посмотрел на сына.

— Ты предупредишь Иньиго, или я? — поинтересовался он.

— Попрошу Джиневру написать ему, все знают, что они в хороших отношениях, так что её письмо к нему не вызовет подозрений, в отличии моего или твоего, — вздохнул Джованни Медичи, — но Иньиго тоже хорош, пообещал же замять инцидент, взяв деньги.

— Он явно не тронул Галеаццо Мария, раз тот ещё жив, — заметил Козимо Медичи, — как раз выполняя данное нам обещание, но вот насчёт остальных, которые участвовали в этом изнасиловании, он ничего не говорил.

— Не пощадил даже слуг, — Джованни Медичи покачал головой, — в этом маленьком теле и правда скрывается злобный дьяволёнок.

— Он ещё очень молод, сын, горячая кровь пока ещё сильнее разума, — невесело улыбнулся Козимо Медичи, — но будет и правда жаль его потерять.

— Да, силы слишком неравны, — печально вздохнул Джованни Медичи, — Миланское герцогство на пике своей силы, у него нет шансов.

— Скажешь мне, когда от него придёт ответ, — кивнул глава дома, возвращаясь к разбору бесконечной корреспонденции.

— Конечно отец, — ответил Джованни, вставая и направляясь к жене, чтобы попросить её об услуге.

* * *

1 июня 1460 A . D ., Рим, Папская область

Знакомство две недели назад со знакомым кардинала прошло бы для меня буднично, ну священник и священник, мне какое до этого дело. Вот только его фамилия при представлении царапнула моё сознание, и я полез утонять, где я её видел. Так я узнал, что пока ещё просто скромный священник, даже ещё не епископ и кардинал, стоявший передо мной, оказался будущим папой Сикстом IV. Так что все свои планы я тут же отложил, а стал налаживать отношения с Франческо делла Ровере, тем более, что поражённый тем, что сам маркиз де Мендоса, о котором в Риме сейчас не говорил только немой, предложил ему совместно написать книгу об ошибках в библии Гутенберга, он без малейших колебаний принял моё предложение и отдался ему без остатка.

Кардинал Торквемада оказался прав, он был очень эрудирован и умён, так что совместная работа с ним, а также завтраки, обеды и ужины, всё сильнее заставляли его проникнутся ко мне уважением, особенно когда он узнал о моей фотографической памяти, а также тому, что я прочитал все важные кодексы, которые есть на настоящее время в мире, для работы над новой Вульгатой.

Об этих своих планах я ему шёпотом рассказал и предложил продолжить совместную работу после того, как закончим нынешнюю, за что был тут же в его глазах вознесён едва ли не до уровня святого.

Он, скромный, набожный, даже стеснительный мужчина был нищ так, как и положено францисканскому священнику. Всё, что у него было, это как и у отца Иакова, только: роба, верёвка, сандалии и посох. Много разговаривая с ним во время нашей работы над замечаниями к библии Гутенберга, я узнал, что он происходит из обедневшей дворянской семьи, причём обедневшей настолько, что его в девять лет отдали в послушники просто, чтобы он выжил, так что путь его к нынешней известности в узких церковных кругах был весьма непростой, но он всего добился сам, своим умом и упорным трудом. Одно то, что он, будучи простым священником, гостил сейчас во дворце кардинала Торквемада много говорило о его способностях.

Я же, только подогревал его интерес к себе, увлекая обещаниями и большими планами по совместной работе. Мне было плевать на то, что моё имя на будущей книге будет не одно, а в соавторстве с ним, ведь главное сейчас было оставить о себе такое у него впечатление, чтобы он надолго про меня не забыл. Это знакомство определённо точно понадобится мне в не таком уж и далёком будущем. Вот и сейчас, сидя голова к голове со скромным священником, и споря с ним до хрипоты, какие слова правильно выбрать, чтобы корректно перевести оригинальные тексты, я внутренне улыбался, радуясь, что знание будущего очередной раз помогло мне с нужным знакомством. Поскольку не знай, кем он станет, я бы забыл про него уже через минуту, настолько много дел у меня было в роли самопровозглашённого префекта и само назначенного губернатора Рима.

— Ваше сиятельство, — в комнату, где мы работали вошла Марта, — к вам кардинал Виссарион Никейский.

— Учитель? — вскинулся я, вставая из-за стола, — скажи ему, что я его сейчас встречу.

Франческо делла Ровере ахнул и с восторгом посмотрев на меня.

— Вы знаете Виссариона Никейского, синьор Иньиго?

— Он мой учитель, отец Франческо, — улыбнулся я, — под его руководством я изучал греческий и истинную латынь. Простите меня пожалуйста, но я должен его встретить и вернусь к вам.

— Конечно! — быстро закивал священник.

Я поспешил в приёмный зал и обнялся со стариком.

— Учитель! Рад вас видеть! — сиял я, словно новенький золотой.

— Взаимно Иньиго, взаимно, — седовласый грек тоже улыбался, — уделишь время старику?

— Идёмте в комнату, в которой я работаю учитель, — пригласил я его и бережно поддерживая за руку помог ему идти.

— Я ещё могу перемещаться самостоятельно Иньиго, — ворчал он на меня, но я был не умолим. Я сам по себе к нему хорошо относился, а тут ещё узнал, что Виссарион является сейчас одним из тех, кто недолюбливает Родриго Борджиа, так что старался вдвойне, поскольку их противостояние могло стать проблемой для меня в будущем.

Увидев нас, входящих в комнату, Франческо делла Ровере подскочил на ноги и стал низко кланяться