Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев

самолётов Caproni. Если он захватит Аддис-Абебу, он завладеет множеством ресурсов. Италия, собралась подписать договор с Японией и Германией, создав ось против нас. Я считаю, мы должны сыграть на опережение.

Мы отправим туда 5000 солдат, 100 военных советников, 20000 противогазов, 50000 винтовок, 200 пулемётов, 10 миллионов патронов и 50 тонн взрывчатки. Блюхер, организуйте переброску через порт Джибути под видом торговых грузов. Бокий, ваши агенты установят связь с Хайле Селассие.

Блюхер заговорил:

— Товарищ Сталин, будет сделано. Джибути под контролем французов, но мы будем использовать подставную компанию «Торгэкс» из Стамбула. Однако, перевозка солдат не сможет остаться незамеченной. Но мы можем устроить с Абиссинией совместные учения.

Следующим заговорил Бокий:

— Агенты «Кобра» и «Гриф» в Аддис-Абебе. «Кобра» — Иван Соколов, 34 года, внедрён в свиту Селассие как переводчик. «Гриф» — Елена Власова, 29 лет, работает в госпитале. Они передают: Селассие готов принять помощь, но он боится британцев и французов. Французский Сомалиленд и британский Судан следят за портом. Нота протеста неизбежна.

Сергей, постучав карандашом по карте:

— Пусть протестуют. Мы используем это. Предложим Франции и Британии пакт против Германии, если они не будут мешать. Бокий, подготовьте шифровку для «Кобры»: Селассие должен принять груз тайно. Блюхер, начните переброску завтра.

На следующий день, Сергей получил шифровку от агента «Кобра», Соколов доложил:

— Император согласен. Но британцы контролируют все корабли в Красном море.

Сергей ответил:

— Отправим посылки, ждите. Избегайте британских патрулей.

Сергей остался в кабинете, глядя на карту. Он вспомнил 1941 год: немецкие танки под Москвой, дым над Сталинградом, Антикоминтерновский пакт, подписанный в 1936 году. Абиссиния была шансом ослабить Италию. Но Франция и Британия могли помешать ему.

15 июля Мария Лебедева, под именем Хельги Шварц, вошла в особняк Эриха фон Манштейна в Берлине. Зал, украшенный хрустальными люстрами и портретами кайзеровских генералов, был заполнен немецкими офицерами в штатском. Тут также присутствовал японский атташе Ито и итальянский дипломат граф Галеаццо Чиано. Подполковник Вернер Кох, представил Марию Манштейну:

— Герр генерал, это Хельга Шварц, секретарь Круппа. Моя хорошая знакомая и надёжный человек.

Манштейн, был высоким мужчиной, 48 лет, с пронзительным взглядом и аккуратными усами. Он кивнул:

— Рад знакомству, фройляйн. Ваша работа с Круппом важна для рейха.

Мария, в тёмно-синем платье, улыбнулась, скрывая диктофон в сумке. Она услышала разговор Коха с Ито и Чиано:

— Поставки гаубиц через Роттердам начнутся 20 июля. Геринг и Муссолини одобрили. Италия присоединится к нашему пакту, — сказал Кох.

Чиано, молодой, 32 летний граф, с надменной улыбкой, добавил:

— Муссолини готовит прогулку в Африку. А Антикоминтерновский пакт — это наша оплеуха большевикам.

Мария, держа бокал вина, задавала невинные вопросы:

— Герр Кох,а как Италия поможет в Роттердаме?

Кох, был уже слегка пьяный:

— Муссолини даёт три корабля. Геринг гарантирует нейтралитет Голландии.

После вечера в доме Майнштейна, Мария отправила шифровку: «Италия в пакте, поставки 20 июля, гаубицы. Муссолини готовит прогулку в Африку».

18 июля Франция и Британия направили ноту протеста в Москву, обвиняя СССР в угрозе их колониям из-за поставок в Абиссинию. В ноте, подписанной Иденом и Поль-Бонкуром, говорилось: «Советские грузы в Джибути угрожают стабильности в Африке. Требуем разъяснений».

Сергей набрал номер Молотова в Женеве:

— Вячеслав, предложите им пакт против Германии. Мы прекратим поддержку Абиссинии, если они подпишут антигерманский пакт и поддержат санкции против Японии.

Молотов встретился с Иденом и Поль-Бонкуром в частном кабинете отеля «Бо-Риваж».

— СССР готов ограничить помощь Абиссинии и не влезать в африканские дела, если вы подпишете пакт против Германии и поддержите санкции на нефть и химикаты против Японии.

Иден, теребя запонку, заговорил первым:

— Пакт против Германии возможен, но мы не можем рисковать нашими колониями. Ваши грузы в Джибути вызвали панику в Лондоне. Дайте нам гарантию невмешательства.

Поль-Бонкур, сказал растерянным голосом:

— Франция боится Германии, но мы не хотим соперничества с СССР в Африке. Мы подумаем, но нужны ваши гарантии о невмешательстве в наши дела.

Молотов кивнул:

— Гарантии вы получите. Мы не полезем в вашу сферу интересов, но вы должны поддержать нас в вопросах с Японий и Германией.

На следующий день Лига Наций проголосовала: санкции на химикаты против Японии были приняты, а на нефть и сталь отклонены. Чехословакия и Румыния поддержали СССР, Британия и Франция воздержались.

Молотов, по телефону, тут же сообщил Сергею: «По химикатам санкции приняты, а по нефти — нет. Пакт с Британией и Францией под вопросом».

Молотов смотрел на Женевское озеро, бросив туда маленький камушек, его отражение дрожало в воде. Лига Наций была слабой, Запад защищал только свои колонии, а не мир. Иден и Поль-Бонкур боялись Гитлера, и не доверяли СССР. Сталин требовал совместного пакта и союза, и он чувствовал тяжесть этого груза.

20 июля, в 10:23 утра, в кабинете Михаила Тухачевского прогремел взрыв. Бомба, спрятанная под столом, разнесла деревянную мебель, выбив стёкла и обрушив часть стены. Тухачевский сидел за столом, просматривая отчёты о военной реформе. Взрыв разорвал его тело, осколки пробили грудь и голову. Его адъютант, капитан Пётр Ковалёв, получил тяжёлые ранения, но выжил. Охрана, ворвавшись в кабинет, увидела кровь, дым, и обугленные бумаги.

Бокий, прибыв на место через час, осмотрел кабинет. Следователь ОГПУ Михаил Левин, доложил:

— Взрывчатка — 2 килограмма тротила, таймер швейцарский, заложили судя по всему ночью. Следов взлома входной двери и окон не обнаружено. Это не случайность.

Глеб Бокий стоял с мрачным лицом:

— Это Ежов. Или его люди.

Сергей, стоя в своём кабинете, получив доклад, сжал кулаки:

— Арестуйте Ежова. Немедленно. Проверьте всех, кто был в Генштабе ночью.

Ежова схватили в его квартире. Его нашли в кабинете, где он сжигал бумаги в камине. Агенты ОГПУ, ворвавшись, скрутили его.

Ежов кричал: — Это иностранные шпионы! Немцы, японцы, поляки! Я предупреждал о Тухачевском, он был предателем! Скажите товарищу Сталину, я не виноват!

Сергей стоял у окна в Кремле, глядя на Красную площадь. Гибель Тухачевского была для него ударом. Он знал из будущего о его расстреле в 1937 году, который он мог предотвратить, но не ожидал бомбы. Ежов был арестован. Но это было бы слишком нагло, так расправиться с Тухачевским, зная о последствиях. Кому-то было сильно нужно внести разлад в руководство страны. И Сергей должен был узнать, кто же за этим стоит.

19 июля 1935 года Виктор Рябинин, под видом голландского торговца Питера Ван Дер Бергена, стоял