Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 - Ник Тарасов

Смотрите, — я взял кусочек угля и нарисовал на свободном участке стола круг. — Вот это вал, который вращается. А теперь представьте, что на этом валу есть выступ, — я пририсовал небольшой бугорок на окружности. — Когда вал крутится, этот выступ то поднимается, то опускается. И если к нему что-то прикрепить, то это что-то будет двигаться вверх-вниз.

Кузнец медленно кивнул, начиная понимать:

— А, вроде как в водяной мельнице жернова крутятся?

— Похоже, только наоборот, — подтвердил я, радуясь проблеску понимания. — Там вода вращает колесо, а здесь вращение вала двигает другие детали.

Я продолжал указывать на рисунок:

— При вращении вала эксцентрик двигает золотник, который поочерёдно подводит сжатый воздух то к одной, то к другой стороне поршня и открывает отверстие для выхлопа.

Тут у Савелия Кузьмича глаза вообще, казалось, выше лба поднялись. Его лицо выражало смесь удивления, недоверия и зарождающегося понимания. Он даже рот приоткрыл, но не произнёс ни слова, только хлопал глазами, пытаясь уложить в голове всю эту новую информацию.

Я пошёл по кругу объяснять ещё раз, а потом ещё и ещё, и, что было удивительно, — буквально с третьего раза он всё понял, причём досконально.

— А знаете, Егор Андреевич, — произнёс он, почёсывая бороду, — ведь это может сработать. Правда может!

— Конечно, сработает, — уверенно кивнул я. — В этом даже сомневаться не стоит.

— Ну, раз тут немного понятно, пойдём дальше, — я выдохнул с облегчением, радуясь, что хотя бы первая часть моих объяснений дошла до кузнеца.

Показывал пальцем на следующую схему, где был изображён механизм со множеством деталей. Чертёж я выполнил тщательно, стараясь передать все пропорции и соединения. Несколько ночей провёл при свечах, вычерчивая каждую линию, каждый изгиб металла, который предстояло создать Савелию Кузьмичу.

— Кривошипно-шатунный механизм, — произнёс я с особым вниманием, словно это были священные слова. — Нужны прочные кованые железные детали.

Я указал пальцем на центральный элемент схемы:

— Вал, — затем палец переместился к длинной детали, соединяющей вал с поршнем, — шатун, — и наконец, к изогнутой части вала, — кривошип, колено.

Савелий Кузьмич наклонился так низко над столом, что его борода почти касалась чертежей.

— Все соединения нужно сделать на прочных металлических втулках, которые потом будем смазывать салом, — продолжал я. — Это критически важно для долговечности всей конструкции.

Иван Дмитриевич, который до этого момента пытался держаться немного в стороне, придвинулся ближе, не скрывая своего интереса.

— И это всё должно крутиться без остановки? — спросил он с лёгким недоверием в голосе.

— Именно так, — кивнул я. — Пока подаётся сжатый воздух, механизм будет работать безостановочно.

Каждый элемент был зарисован мною в разрезе и в целом, да ещё и с разных сторон.

Савелий Кузьмич несколько раз просмотрел схемы, пытался переложить листики, как ему удобно, но я покачал головой:

— Нет, именно в таком порядке стоит всё и делать, — сказал я твёрдо, но без нажима. — Иначе потом могут возникнуть сложности при сборке.

Кузнец, привыкший доверять своему опыту и интуиции, поначалу нахмурился, но потом уступил, признавая мою логику. Его мозолистые пальцы аккуратно вернули листы в первоначальный порядок.

И только после обсуждения каждой детали кузнец кивнул, что сделает. А сам, посмотрев на меня внимательным взглядом, спросил:

— А только вот скажите мне, Егор Андреевич, а как всё это будет работать и для чего?

Я выпрямился, чувствуя лёгкую усталость от долгого стояния в наклоне над столом, и объяснил ему, как смог:

— Вот сюда, — я указал на входное отверстие в золотниковой коробке, — будет подаваться сжатый воздух по трубке в золотниковую коробку.

Кузнец внимательно слушал, а Иван Дмитриевич даже стал заглядывать через плечо, прислушиваясь к моим объяснениям.

— Золотник, управляемый эксцентриком по валу, направляет воздух, например, в переднюю часть цилиндра, — я рисовал в воздухе руками, показывая движение потока. — Давление воздуха будет толкать поршень, а через шатун и кривошип это движение превратится во вращение вала.

Я снова указал на схему:

— Вот здесь, когда поршень доходит почти до конца, эксцентрик сдвигает золотник. Он прикрывает доступ воздуха спереди и открывает его сзади поршня, одновременно открывая выпускное отверстие спереди. До этого момента понятно?

Савелий Кузьмич снова пальцами провёл по рисункам, где были нарисованы соответствующие детали, призадумался, явно что-то представив у себя в голове, и кивнул:

— Да, всё сходится. Хитро придумано, — в его голосе прозвучало уважение.

Я продолжил объяснение, чувствуя воодушевление от того, что меня понимают:

— Дальше вот здесь воздух будет давить на поршень сзади, толкая его вперёд, а отработанный воздух спереди выходит в атмосферу с характерным звуком.

Я изобразил руками движение поршня вперёд-назад, а потом добавил звуковой эффект:

— Пшш-пшш, примерно так это будет звучать.

Иван Дмитриевич невольно улыбнулся моему энтузиазму, хотя тут же попытался вернуть себе серьёзное выражение лица.

— И так цикл будет повторяться раз за разом. Соответственно, сжатый воздух преобразуется в механическое вращение с помощью вот этих всех деталей, — я обвёл рукой весь чертёж. — Когда мы их соберём, сжатый воздух будет толкать поршень туда-сюда, туда-сюда, — мои руки изобразили возвратно-поступательное движение, — и он будет вращать вал. Уже дальше движение вала можно использовать для своих нужд.

Кузнец немножко завис, осмысливая всю информацию. В кузнице воцарилась тишина.

Я выдержал паузу и добавил:

— И таких мне нужно сделать три или четыре изделия.

— Ох, ё-ё, — выдавил из себя Савелий Кузьмич, почесав затылок. Его лицо вытянулось.

Он помолчал, словно взвешивая все за и против, а потом добавил:

— Сделаю, Егор Андреевич, но при одном условии, — он поднял указательный палец, — вы покажете, как всё это будет работать, — выдохнул он, явно представляя себе это удивительное зрелище.

Я кивнул и сказал:

— Да, без проблем. Приезжайте в гости, в Уваровку, обязательно покажу.

Савелий Кузьмич призадумался. А Иван Дмитриевич, который даже дышал через раз, боясь что-то пропустить, когда я объяснял Савелию Кузьмичу, лишь хмыкнул и произнёс с притворной строгостью:

— А вот знаете, Егор Андреевич, переманивать наших лучших мастеров — это нехорошо.

В этот момент мы все дружно рассмеялись, и напряжение, которое незаметно накопилось за время нашего разговора, растворилось в этом смехе.

Глава 6

— Ну что ж, — сказал кузнец, когда мы отсмеялись, — задали вы