Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

раннефеодальных общественных отношений, взрыв произошёл от одного неосторожно брошенного слова, в то время даже не считавшегося матерным. Впрочем, вполне очевидно, что оскорбление русским грубияном знатной китаянки – это лишь повод, которым вообще-то мог быть любым. Истинные же причины последующих трагических событий гораздо глубже; они накапливались годами и в придачу подогревались извне.

Если быть кратким, то этих причин было четыре. Во-первых, китайско-маньчжурское население, в подавляющем большинстве своём бедное и даже нищее, смотрело на русских как на колонизаторов, оккупантов, жирующих за чужой счёт. Возводимые русскими инженерами прекрасные здания, театры, церкви, магазины и виллы, вызывали у большинства местных жителей лютую ненависть. Процент китайцев, принявших европейскую культуру и получивших хорошее образование, был крайне мал, и в глазах соотечественников они выглядели изменниками. В общем, со времён «боксёрского» восстания 1900 года тут мало что изменилось, разве что на смену старому поколению недовольных пришло новое, ещё более злое и агрессивное.

Во-вторых, на менталитет китайцев наложили отпечаток две русско-японские войны, прокатившиеся по Маньчжурии за последние полтора десятилетия. Что правда, то правда: с местным населением обе воюющие стороны не церемонились. Тем несчастным, кому довелось оказаться в зоне боёв, выпало немало страданий. И у многих жажда мести стала преобладать над традиционной восточной терпеливостью.

В-третьих, нельзя не отметить сложную криминогенную обстановку в регионе. Население столицы Маньчжурии отличалось чрезвычайной пестротой, сюда как мухи на мёд стекались всевозможные авантюристы и искатели лучшей доли. Процветала теневая экономика, в которой вращались огромные деньги. По данным полиции, только подпольная торговля опием приносила наркоторовцам более миллиона рублей в год. В Харбине орудовали многочисленные банды, сформированные по национальному признаку – китайские, маньчжурские, славянские, корейские. Имелась даже еврейская вооружённая группировка (с которой, правда, в отличие от других, всегда можно было договориться). Бандиты всех мастей не брезговали вымогательством, обложив данью не только богатых, но и самых обездоленных. А число последних быстро росло за счёт разорившихся крестьян, убегавших в столицу от голода. В бедных китайских кварталах росло недовольство, для взрыва достаточно было любого повода.

Наконец, в-четвёртых, сыграла свою роль подстрекательская деятельность иностранных агентов, прежде всего американских. В Маньчжурию через Китай тайно переправлялось оружие, боеприпасы, деньги, велась антироссийская пропаганда. Русская контрразведка постоянно изобличала шпионов и перехватывала крупные партии оружия, но, как вскоре выяснилось, об истинном масштабе подрывной деятельности она даже не догадывалась.

Кризис развивался стремительно: харбинских погромщиков поддержали китайские кули на Яньтайских угольных копях, а затем беспорядки распространились на все крупные города Дунбэя, включая даже респектабельный Дальний. Но, пожалуй, самое неприятное – это то, что начались волнения на фронте, в чехословацком корпусе. И вскоре волнения переросли в мятеж. 75 тысяч злых, хорошо вооружённых и огрубевших душой сол-

дат, к которым примкнула и часть офицеров, – это огромная разрушительная сила. На призывы командования образумиться, мятежники отвечали дружным пением частушек:

Наплевать, наплевать!

Надоело воевать!

Зато появившихся откуда ни возьмись агитаторов-провокаторов приветствовали овацией и одобрительными возгласами. А те блистали красноречием. Мол, тысячи вёрст по бездорожью и разгильдяйству, в этой засранной Маньчжурии, с боями, вшами, дизентерией и венерическими болезнями – зачем? В Моравии и Силезии льются слёзы вдов и сирот по погибшим здесь мужьям и кормильцам – во имя чего?!

Солдатам раздавали листовки, в которых правительство САСШ обещало всем славянам, выступившим против русского деспотизма, покровительство и возможность перебраться на новое место жительства в Калифорнию, Канаду или Австралию. И те, наивные, поверили…

Возглавил мятеж генерал Гайда – черногорец, выдававший себя за чеха, консерватор, маскирующийся под революционера, авантюрист, рядившийся в рясу пророка, ефрейтор, в одночасье возвысившийся до генерала… О нём ходили устрашающие слухи – вероятно, им самим и инициированные. Так, говорили, будто генерал всегда спит в сапогах и фуражке, дабы никто случайно не увидел на его черепе спиленные рога и копыта вместо ступней… Но это наверняка враки.

Вот как вышло: интернациональная помощь братскому народу в конце концов стала фактором нестабильности. В мировой истории такая метаморфоза происходит не в первый и не в последний раз.

Главнокомандующий Маньчжурским фронтом генерал М.В.Алексеев не дожил до этих печальных событий: в начале года он простудился и умер от воспаления лёгких. Сменивший его генерал Н.И.Иванов у подчинённых не пользовался авторитетом. Пресечь беспорядки в армии он не смог, за что был отстранён от командования. Но смена главкома в столь критический момент привела лишь к ещё большему хаосу.

* * *

События в Маньчжурии застали врасплох и высшие эшелоны власти в Петербурге, и наместничество в Харбине. Адмирал Четырёх Океанов Колчак пребывал в растерянности – пожа-

луй, таким его ещё никто никогда не видел. Великий флотоводец и наместник царя-батюшки привык к победам, триумфу, овациям, бравым чудо-богатырям, готовым живот положить за Царя и Отечество… А тут – измена, мятежники, желтолицые мерзавцы и взбунтовавшиеся союзнички, продавшие душу дьяволу. Эх, забыли наши отцы-военачальники простые истины – то, что затяжная война ожесточает, отупляет, вселяет в души ненависть. Когда солдаты заживо гниют в окопах, и их единственная радость – вонючая китайская самогонка ханшин, нелегально поставляемая местными спекулянтами, о каком гуманизме и «чувстве долга» здесь может идти речь?!

В середине ноября на фронте началось братание солдат. Со стороны славян-интернационалистов – стихийное, буйное, с плясками и воплями; со стороны японцев – чинное, хорошо организованное, строго по протоколу. Чехословаки валили брататься гурьбой, а их бывшие противники – строем под присмотром офицеров. Когда мятежные европейцы дружно скандировали лозунг «За мир во всём мире!», азиаты лишь хитро щурились и молча кивали головами.

Итог печален: трёхсоткилометровый фронт вдоль реки Ялуцзян рухнул. Весть об этом привела Колчака в ярость, а Николая II в ужас. Зловещая тень «Потёмкина» и Красной Пресни вновь надвигалась на Россию, на сей раз с Востока. Надо было срочно заключать с Японией перемирие, чтобы усмирить недовольных и не потерять завоёванные с таким трудом маньчжурские земли.

Мирные переговоры проходили в столице Филиппин Маниле при содействии американцев, выступивших в роли посредников. Помимо российской делегации, которую возглавлял министр иностранных дел Покровский, в Манилу прибыли германские и австрийские дипломаты. Найти общий язык поначалу не удавалось, никто не хотел никому уступать. Но глубочайший экономический кризис в Японии, беспорядки в Маньчжурии, общая усталость от продолжавшейся четвёртый год войны вынудили все стороны пойти на компромисс. В итоге 30 ноября 1918 года мирный договор был-таки подписан.

В целом Япония отделалась гораздо меньшими потерями, чем это можно было ожидать. Делегация Страны Восходящего солнца с самого начала заявила, что готова обсуждать условия заключения мира «на честных условиях» и никаких намёков на капитуляцию не потерпит. Мол, микадо категорически отказывается