Овечки в тепле - Анке Штеллинг

Как будто всё, что нас составляет, это наша тупая ограниченность.

Фридерике:

– Наверно, она хотела, чтоб это было весело. Но шутки не получилось.

Ингмар:

– Думаю, она скорее не может по-другому. Я даже думаю, это для неё единственный путь проявить себя.

Кристиан:

– Пис-сательница.

Фридерике:

– Если бы она ею была, она бы имела хоть толику воображения. Тогда бы ей незачем было сплетничать о жизни других людей.

Ульф сидит рядом и размышляет, когда ему вступить в разговор. Он бы охотно взял меня под свою защиту, например, объяснив: автор мёртв, подлинным автором является читатель, текст есть всего лишь текст, перспектива всегда связана с позицией, – однако он замечает, что не сможет эквилибрировать на таких тонкостях; одно неосторожное слово – и он уже окажется на моей стороне, а не на их. Поэтому Ульф говорит:

– Она слишком далеко зашла, это ясно. – И смотрит на свои пальцы, кроша багет, поданный к супу.

Вкусный азиатский рыбный суп. Фирменное блюдо Ингмара, который и правда умеет хорошо готовить.

Рыбный суп Ингмара, пирог со шпиком Франка, малиновый десерт Веры с засахаренным миндалём собственного приготовления, любовно оформленные сэндвичи Ульфа с горчицей и кресс-салатом, соус Каролины для салата – с чесноком и сметаной, овсяные вафли Фридерике по рецепту её бабушки – всё это я пустила на ветер и теперь тоскую по этому всему.

Киран действительно заходил после школы в «Нетто». Упаковка из двенадцати молочных хлебцев, настоящая альтернатива. На вкус отдаёт консервантом, но жуётся легко. Я могла бы съесть всю упаковку, но Киран отдал мне только половину.

– Это вредный продукт, – говорю из мести. – Кто тебя к нему пристрастил?

– Ансельм всегда приносит.

Ага, это, должно быть, гопник. Никогда бы не подумала на мальчика с таким именем. Тем более в этом районе; но, может, он здесь тоже ненадолго и уедет куда-нибудь со своими родителями; хорошо бы, куда и мы, постоял бы там за Кирана в окраинной бандитской школе.

– Я пойду в садик за Линн, – говорю я. – А когда вернусь, вы все выключите вашу технику. Полчаса, как договорились.

– О’кей, – соглашается Киран.

– Джек?

Тот меня не слышит.

У входа в садик я встретила мать с пустой коляской для близнецов и младенцем, привязанным у живота. Давно ли я сама была так же неповоротлива и обвешана! Одну только Беа я могла по дороге забрать из коляски и пристегнуть к себе, если она орала, а следующим уже пришлось мириться со своей участью. У этой матери положение другое, она и второму даёт шанс изменить положение. Может быть, хочет во всём быть справедливой или ещё не привыкла к крику. Я бы сказала, Джек не орал, в отличие от Беа, но уже тогда это было, конечно, несправедливо. Может, он потому и молчал, что уже чувствовал: жаловаться бессмысленно, это ничего не даст. Потому что щадил меня, даже будучи младенцем.

– Не существует никакой справедливости, – регулярно повторяет Свен, но это до нас не доходит. Ни до кого из нас.

В раздевалке управляется супружеская пара: дедушка и бабушка. Он наблюдает, как она пытается заставить внука одеваться; она поёт при этом песенку, которую я знаю ещё из моего детского сада:

Вот Петрушка на картинке,

надевает он ботинки,

надевает шапку он

и выходит на балкон.

Я смотрю ему в лицо и пытаюсь отгадать, о чём он думает. И вижу только себя и знаю только то, что думаю сама.

Притащилась Линн, шаркая ногами по крупицам песка на линолеуме.

– Попрощайся, – подсказываю я как обычно, и Линн резко сворачивает влево, чтобы протянуть руку воспитательнице, которая обрабатывает какие-то акты.

– Пока, Большая, – говорит та, и я тоже нахожу Линн хорошо подросшей и задумываюсь, не отдать ли её в школу пораньше. Ради какого такого блага мы всё ещё держим её здесь?

Она копается. Её трижды обогнали дети, за которыми пришли уже после меня.

Я снимаю пальто и сажусь на стул; рассматриваю коллажи из осенних листьев, прикреплённые к планке с крючками. Теперь уже не подписывают, где чья поделка – по причинам защиты личных данных. Об этом я слышала на родительском собрании. Детей защищают от ревнивого родительского сравнивания: теперь уже не узнаешь с первого взгляда, кто из детей в группе самый креативный. А вот того, кто дольше всех копается, надевая обувь, сразу видно.

Я ловлю на себе сочувственные взгляды.

Можете не беспокоиться! Я всё равно считаю своих детей самыми лучшими. Фокус состоит в том, чтобы в центр внимания ставить не общепринятые требования, а их самих. И вот уже они становятся героями и сияют от своей неповторимости! Какую невозмутимость проявляет Линн. С какой небрежностью волочит за собой шарф – какая-нибудь кинодива двадцатых годов ничто по сравнению с ней.

Даже вернувшись домой, я цепляюсь за эту живительную перспективу, стараюсь не растерять её, поскольку электронные устройства у всех работают, вместо того чтобы быть отключёнными через полчаса, как договорились.

Что и эволюционно-технически является единственно рациональным: ибо кто слушается предостережений и инструкций, тот не разработает ничего нового. Сопротивление полезно, прежде всего против заповедей старины. То, что компьютерные игры размягчают мозг, не доказано; правила диктует родительский страх перед непривычным. Ломайте эти правила! Обводите меня вокруг пальца!

У Джека это невинное лицо, которым он вооружается, когда встречает родителя или другого взрослого, уполномоченного его воспитывать и давать указания; Киран же косится злобно и вскидывает подбородок. Это означает: «Только подойди, только наори на меня!» – и он будет держаться против тебя и не сдастся до смерти.

У Беа тоже мобильник перед носом, она лежит на животе на своей заправленной кровати и выслушивает от какой-то ютуберши советы по макияжу. Тут я вспоминаю, что должна поступать в соответствии с топ-принципом «совета», когда говорю с детьми о школе; ещё одна вспомогательная информация, почерпнутая на родительском собрании. Не требовать, а просто давать советы и подчёркивать хорошее.

Ютуб-инструктаж для Беа: «Итак, мои дорогие, сегодня я покажу вам, как избавиться от страха и вечной застенчивости. Супер, когда ты выглядишь и ведёшь себя как все остальные, потому что тогда меньше бросаешься в глаза, за исключением тех черт, которыми ты как раз хочешь выделиться и сделаться заметной, потому что они особенно хорошо удались и положительно отличают тебя. Скажем так: они “топ”, в порядке. Например, певческий голос или декольте. Но если у вас есть что-то, чем вы действительно недовольны, то лучше попытаться об этом не думать.