Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - Таша Муляр

нравился результат. Разделанные и пересыпанные солью, упругие, с янтарным жирком балычки она размещала в эмалированные судочки для засолки, а потом относила рыбную продукцию их мини-заводика – как шутила мама – в погреб. Аккуратно спускалась по стертым ступеням в прохладную темноту, размещала на полках один к одному судки или кастрюли с засоленной рыбой. После мать их доставала, бережно упаковывала в коричневую хрусткую бумагу, плотно укладывала в сумку, чтобы отец после ехал в город их продавать. Дело это было опасное – как сама ловля, так и реализация.

– Это же браконьерство! – Галя была категорически против масштабов рыбозаготовки, которую устроил муж. – Ты с ума сошел, что ли?! Да никаких денег не нужно! Если тебя посадят, как мы тут сами будем, и с тобой что станет?

– Стоп. Спокойно! – отвечал отец. – Что ты разнервничалась? Вот именно, что «никаких»! Ты понимаешь, что уже несколько месяцев никаких денег и нет. Да, у нас есть какой-то запас на сберкнижке, и полный погреб заготовлен. Но если это продлится еще полгода, а деньги будут обесцениваться с такой же скоростью, то как мы будем жить? Ты думала?

– Да, но…

– Галь, ну какие тут но? Мы с мужиками всё обсудили, будем осторожны, инспекторов наших всех в лицо знаем, если что – договоримся. Всё. Всё, я сказал. – Он прижал к себе свою Галюню и поцеловал в белокурую голову.

Договариваться приходилось, и не раз. Станица-то хоть и большая, но все равно все друг друга знают, люди разные. За рыбой – благо ее еще полно было – отправились все кому не лень.

В начале девяностых осетровых – осетр, севрюга, белуга – в Азовском море действительно было еще много, благодаря активной работе государственных рыбоводных заводов в восьмидесятых годах. Каждый из них выращивал и выпускал в море молодь этих ценных рыб, восполняя популяцию. К девяностым был отмечен значительный рост численности и биомассы осетровых. Но настали трагические и тяжкие времена – как для осетровых рыб, так и для людей.

Результат же ловли у каждого свой, и его утаить сложно. Пересеклись в море или на берегу, когда выгружали улов. Пара слов, взглядов, потом кто-то кому-то передал, посетовал – и вот… Рыбным инспекторам тоже зарабатывать нужно и сдавать государству отчеты о борьбе с браконьерами. Еще и милиция останавливала для досмотра машины по пути в город, дорога-то одна. Патруль стоит: «Откройте багажник».

Так Мишу с одним из его братьев и взяли буквально через три недели их нового «бизнеса». Потом еще местные рэкетиры наехали, мол, нужно делиться. Еще вчерашние приятели и односельчане оказывались по разные стороны. Ни те, ни другие толком не понимали, чем же они занимаются, пытаясь урвать свой кусок в этой всеобщей перестроечной вакханалии, которая, как огромная гидра, захватывала всю страну.

Вроде все было как в обычной, их прежней жизни. Одни, привыкшие всегда работать и обеспечивать семьи, оставшись без зарплаты в совхозе, пошли промышлять рыбой – ну, уж чем могли. Занимались, по сути, браконьерством, организовав на этом свой маленький, а кто-то со временем даже большой бизнес по расхищению государственных природных ресурсов. Они теперь были вроде как ничьи, поэтому к ним подходили с позиции – после нас хоть трава не расти, абсолютно не задумываясь о том, что будет с морем и рыбой через пять – десять лет.

Другие же – те, что всегда искали пути попроще и полегче, знали, где и что урвать, – воспользовавшись тотальным развалом и, по сути, отсутствием власти, перешли на темную сторону, стали «доить» тот самый молодой бизнес – пришло их время! Члены преступной организации – рэкетиры, пользуясь незащищенностью своих же односельчан, крышевали их, вымогая себе мзду.

Среди них был и дядька Павла, так что Миша не ошибся, когда просил сына перед уходом в армию поговорить с сестрой: знал, что спутался Пашка с бандитами и уже успел оружием воспользоваться. Может, просто припугнул кого, а может, и серьезнее что-то, но точно не той дорогой он пошел.

Так в Азовском море наступила эпоха дикого истребления ценных пород рыб, преимущественно осетровых. Браконьерство достигло неслыханных масштабов и не обошло стороной семью Бондаренко. Постепенно, зарабатывая на своем промысле, браконьеры сбивались в бригады, оснащались импортной техникой, приобретали мощные лодочные моторы, навигационные приборы, ставили сети в открытом море. Коррупция государственных органов, призванных контролировать рыбодобычу и охранять осетровых – с одной стороны, рэкет и дань бандитам – с другой. Вот так вело борьбу за выживание обычное местное население.

Бандиты шантажировали рыбаков, изымали приличный процент дохода от вылова рыбы, угрожая рыбакам и их семьям.

Несмотря на все эти трудности, мужики все равно продолжали свой рыбный промысел – семьи-то кормить нужно было.

Василисе обо всем этом ничего не было известно. Ей просто было жаль царей-осетров, которых она ежедневно была вынуждена разделывать, помогая родителям.

Со стороны она видела совсем другую картину.

Издерганного отца, посеревшего то ли от недосыпа, то ли от алкоголя, который он стал все чаще и чаще «дегустировать», как он сам это называл.

Вечно спешащую, раздраженную и ничего не успевающую маму – суетливую, лебезящую перед отцом и частенько орущую то на нее, то на маленькую расшалившуюся Риту.

Куда ушло то время, когда они собирались всей дружной и большой семьей – с дядьками и их женами, с многочисленными двоюродными братьями и сестрами, с бабулей и дедом – у них в огромном пустом дворе за дощатым дедовским столом? Где то время, когда мама заходила к ней вечерами и они говорили перед сном по душам, как две подружки, хихикали и заговорщически прятались от отца в огороде, а он ходил, аукал и искал своих девчонок?

Почему теперь все не так? Оттого, что она выросла? Потому что Игорь ушел или оттого, что Рита появилась? Из-за чего все эти изменения и как вернуть все обратно? Может, это она виновата в том, что отец стал таким безразличным, а мама ее просто-напросто игнорирует?

Да еще и Наташа вся в своих отношениях с Семеном; и хоть теперь они учатся в одном училище, но видятся совсем мало, Василиса же все время занята, ей и погулять-то некогда.

«Может, завтра на пляж вместе сходим, если успею справиться со всеми поручениями. Ну сколько так может еще продолжаться?!» – думала Василиса. Вопросы жили в ее голове, роились, как пчелы в улье, не оформляясь до конца в одну четкую мысль. Оставаясь без ответов, они ее тревожили, ставили в